Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу

Теперь «досье Вороновича» было надёжно спрятано в специальный карман в чашечке бюстгальтера. В другой такой же тайник она сунула дискету с показаниями Владислава Пирожинского, которую Артур целую неделю хранил в Долгопрудном. «Бомбила» был поглощён мыслью о несказанной удаче и страхом перед пробками, которые могли помешать ему домчать иностранку до аэропорта вовремя, и потому даже не пытался болтать. Кроме того, он очень сомневался, что женщина способна поддержать разговор — больно уж смешно, неумело она пыталась объяснить, куда ей нужно ехать.

Та самая дискета, за которой так долго охотились доблестные генералы, уплывала из столицы. А в то же время служащий камеры хранения с Курского вокзала подробно описывал срочно прибывшему по его звонку майору Ермолаеву брюнетку-растрёпу с волгоградского поезда, который уже около часа находился в пути. Разумеется, толстяк сумел запомнить данные любительницы красивой жизни, тайком заглянув в оброненный паспорт. Он с чистой совестью отрапортовал, что зовут девушку Калугина Светлана Сергеевна, и ей двадцать восемь лет.

Но, как и предполагал получивший это донесение Кирилл Василенко, в том самом поезде женщины с таким именем и схожими приметами не обнаружили. Младший брат тяжело вздохнул — похоже, там и было досье. Ничто не мешало за эту неделю вскрыть ячейку под самым благовидным предлогом! А теперь вместо одной проблемы возникло как минимум две.

Во-первых, досье птичкой упорхнуло в неизвестном направлении — но только не в Волгоград. Во-вторых, возникло новое лицо, а это всегда влечёт за собой если не откровенные опасности, то уж точно — досадные проблемы. По закону подлости именно сегодня, вечером праздничного дня, они позволили себе расслабиться. И, самое главное, дали возможность сделать то же самое своим подчинённым.

А ведь всю неделю, повинуясь устному, но категорически строгому приказу, милиция проверяла всех поголовно граждан, державших свой багаж в камерах хранения около недели.

Теперь получается, что зря они пыхтели, потели, срывали сотрудников с других дел и гнали выслеживать желающих наконец-то взять оставленный надолго багаж. Наслушались воплей, ругательств, обещаний «дойти до самого верха», плача и даже предсмертных стонов какого-то древнего ветерана, но ничего подозрительного не обнаружили.

И почему-то решили, что уж сегодня-то все, включая неуловимых доселе противников, будут гулять по случаю славного праздника. Камеры хранения всех вокзалов Москвы проверялись буквально по клеткам, и как раз именно эту ячейку в числе наиболее подозрительных намеревались проверить в понедельник — двадцать шестого февраля. Операцию «Вокзал» одобрили все без исключения лица, вовлечённые в поиски досье.

Рассудили, что банковской ячейкой Тураев вряд ли воспользовался. Слишком хлопотно, и шансов попасться немерено. Но на всякий случай руководителям служб безопасности послали соответствующие ориентировки. В Дорохово или у родственников тем более опасно прятать дискеты — в любой квартире ничего не стоит сделать обыск. Предлог может быть любой — заложенная бомба, захваченный заложник, сигнал о торговле наркотиками или наличии неучтённого оружия. Кроме того, неоценима помочь посвящённых в тайну граждан — так удалось отыскать явку на Каланчёвке.

Стратегически они выиграли, вот с тактикой облажались. Досье действительно хранилось на вокзале, но увели его в тот момент, когда бдительность была минимальной. И Кирилл горестно подумал, что иметь дело с умными людьми всегда очень неприятно.

А Сибилла тем временем, немного расслабившись и прикрыв глаза, вспоминала свой путь от Долгопрудного. Выскочив из маршрутки, она спустилась в метро. Покаталась по Кольцевой, чтобы начисто исключить слежку, и только после этого направилась на Курский вокзал. Кейс оказался на месте, и все оставленные Артуром «маячки» никто не потревожил. Значит, хранилище не вскрывали. Жаль, что нельзя позвонить и успокоить беднягу — ведь он уже почти безумен от чувства несуществующей вины!..

Кажется, пока никто её не ведёт. В Москве о ней, похоже, вообще ничего не знают. Лишь бы побыстрее закончить эту часть работы и наконец-то начать поиски Стефана. На этот момент Сибилла твёрдо знала одно — тайник он не сдал.

Наверное, Артур счёл её чудовищем, ведьмой, бездушной машиной, извергом рода человеческого. Но она давно уже научилась выбрасывать из головы бесполезный на данный момент «мусор» и оставлять лишь нужные для дела факты. С эмоциями также помогали справляться йога и аутотренинг, да ещё бесчисленные методики «для служебного пользования».

И потому, не повидав дочерей после долгой разлуки, не пытаясь разузнать хоть что-то о пропавшем сыне, Сибилла на ночь глядя отправилась из Москвы в Петербург, не чувствуя никаких угрызений совести. Уже давно, раз и навсегда выбрала эту дорогу урождённая Мария Вальдес, впоследствии ставшая Сибиллой Юхансон. И неуклонно шла по ней, считая обычной работой то, что другие называют подвигами.

И всё-таки, уже устраиваясь в самолётном кресле у иллюминатора, Сибилла поняла, что слабость сегодня одолела её. Мать не могла перестать думать о сыне, ясно понимая, что это недопустимо. Так можно сойти с ума, если немедленно не мобилизоваться, не встряхнуться, не переключить внимание на другое…

Она представляла своего мальчика таким, каким не видела никогда. Он лежал на куче мусора — раздетый, весь в крови. Рядом стоял грузовик, и суетились люди — в форме и без. Они разворачивали носилки, махали жезлами и что-то кричали. У всех изо рта шёл пар.

Сибилла проснулась и поняла, что лайнер уже оторвался от полосы и идёт на взлёт. В темноте за иллюминатором не мелькают электрические огни, а мерцают на расчистившемся небе звёзды, которые сейчас стали чуть ближе. И краюшка растущей Луны уже мелькнула за стеклом — непривычно большая и бугристая. Сибилле казалось, что каждый кратер можно разглядеть сейчас на освещённой части этого на самом деле круглого чёрного камня, который летает в пугающей близости от голубой красавицы-Земли.

Сибилла снова заснула, теперь уже достаточно крепко. И в забытьи почему-то громко кричала, спрашивая равнодушные небеса, за что ей выпали такие страдания. Не только гены, а с ними и некоторые внешние черты унаследовал Стефан от Кармен-Кристины Вальдес, навеки оставшейся молодой. Вот так же, как рассказывала потом чилийская бабушка Хуанита, лежала её дочь на берегу реки Мапочо, что течёт у подножья Анд. Студентка столичного университета в прошлом, а после — активная функционерка Союза молодёжи и журналистка, выросшая в богатом доме на холме Сан-Кристобаль и с детства знавшая Пабло Неруду, превратилась в кусок смердящего мяса; и её с трудом смогли опознать.