Рене Бурдье - Четвертая пуля

Клид ему очень понравился. Как и Винсен — особенно погасшим окурком, прилипшим к краешку губ, надменным голосом и манерой гонять из угла в угол рта погасшую сигарету, как бы находя тем самым необходимые слова.

Мари-Жур Аньель произвела еще большее впечатление. Но по другому поводу. Она была прекрасна, несчастна, а он чувствовал смутно ее отважную душу и видел полную безнадежность во взгляде… Ему хотелось, чувствуя ее невиновность, сделать все для ее защиты, может быть, даже через газету. Полицейские ее жестоко третировали. Да и сам Клид считал ее виновной.

— Какого черта вы ввязались в это дело? — спрашивал Винсен.

— Я сошла с ума. Я его любила, он гнушался мною… я выстрелила. И не знаю ничего больше, — стонала Мари-Жур.

Комиссар и его помощники принялись ее обрабатывать. Это походило на травлю зверя. Она механически отвечала, беря все на себя. Это слишком походило на самоубийство. Клид, казалось, уже готов был вмешаться, когда раздавшийся телефонный звонок заглушил голос девушки. Детектив снял трубку.

Звонила Клодетта Жема. Клид с трудом узнал ее голос. Говорила она глухо и очень быстро.

— Что случилось, моя милая? Вы кажется очень взволнованной.

Она его не слушала.

— Да. Я… Ну… Бертье пришел ко мне. Он мне угрожал. Мне удалось вырвать у него пистолет. И…

Она задохнулась.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Клид. — Я приеду немедленно. Через несколько минут…

— Поскорее, — умоляла она. — Я боюсь…

— Да, — повторил Клид еще раз. И повесил трубку с мрачным видом.

Винсен принялся за свое. Он орал, рычал, увещевал. Клид властно вмешался.

— Прекратите, комиссар. Этой девчонке нет больше необходимости лгать.

Клид какое-то время смотрел на нее, но она не подняла головы. Как она его, должно быть, ненавидит…

— Бертье только что убит при попытке совершить очередное преступление, — продолжал он, взвешивая каждое слово.

Комиссар застонал:

— Бертье? О-о!..

Он оцепенел. В его медленном мозгу долго крутились нескладные мысли, прежде чем он решился разразиться своим любимым ругательством. Но Клид не придал этому никакого значения. Мари-Жур застыла, от ее лица отхлынула кровь.

— Он… мертв…?

Она спрашивала Клида севшим голосом, с неописуемой болью. Он кивнул ей — да. Казалось, она вот-вот упадет в обморок, но, преодолев слабость, в наступившей тишине девушка, как автомат, направилась к детективу и застыла в шаге от него, раскрыв в немом крике рот.

Клид чувствовал прерывистое дыхание на своем лице. Нет, ни слова не сорвалось с ее губ, лишь горячее дыхание больной. Две слезы медленно отделились от ее ресниц. И вдруг нечеловеческий вопль вырвался из ее горла, прежде чем она рухнула на пол.

Клид подхватил Мари-Жур на руки и отнес на диван. Та была без сознания. Он позвал Веру и что-то тихо сказал.

— Положитесь на меня, месье Клид, — сказала Вера просто, когда Клид умолк.

Мари-Жур Аньель, лежавшая на диване, была похожа на спящую красавицу из сказки. Клид пошел за своим пальто и сделал знак Винсену, что пора отправляться. Комиссар пытался что-то продумать и кивнул в сторону дивана.

— Скажите, Клид, что тут происходит? Почему эта девчонка…

Клид пожал плечами. Он только что нашел ключ, который так искал, и чувствовал себя не в своей тарелке.

— Это ее отец, — коротко ответил он.

Винсен вошел первым. Бертье лежал, вытянувшись поперек прихожей, левой рукой схватившись за грудь. Гримаса искривила его губы. Глаза остались открытыми, но смерть еще в них не отразилась. Рубашка на груди была вся в крови. Кровь была и на стене, расплескавшись там, подобно красному цветку. Настигшая его пуля попала в горло, в тот момент, когда он прислонился к стене.

Как предположил Клид, падая, он увлек за собой круглый столик на одной ножке. Стоявшая там китайская ваза разбилась. Всюду на паркете были осколки разбитого фарфора и цветы, плавающие в луже воды. Пистолет лежал рядом с трупом, у его правой руки. Менее чем в метре — выброшенная гильза.

Инспекторы склонились над трупом. Алосс отмечал все, что видел. Винсен, стоя у головы трупа, гонял свой окурок, походя на статую в размышлении. Его маленькие глазки спрятались под густыми бровями.

Клодетта Жема с ужасом наблюдала на происходившим. Клид улыбнулся ей, подошел и взял за руку. Винсен в тот же миг вышел из состояния созерцания. Он был в замешательстве. Клид представил их друг другу. Клодетта Жема протянула руку. Комиссар покраснел.

Клид представил, немного выделив голосом:

— Ас нашей уголовной полиции.

Винсен не любил оставаться в долгу. Но увы, умение дать достойный ответ не выдается как табельное оружие при поступлении на службу в здание на набережной Орфевр… Комиссар в который раз довольствовался мыслью, что будет и на его улице праздник.

Клид взял его за руку и провел в салон. Клодетта Жема шла впереди. Вдруг она пошатнулась и упала в кресло. Клид заметил, как она дрожала, будто все еще переживая драму, стоившую жизни хромому. Он хотел сесть рядом с ней, но не сделал этого, а выбрал кресло, стоявшее невдалеке, и молча опустился в него.

Винсен уже сидел и пытался раскурить свой окурок. Тот почернел, был весь прослюнявлен и не желал загораться. Комиссар отказался от своей попытки после третьей спички, но оставил окурок во рту. Он спрашивал себя, как вести дело с Клодеттой Жема. Ведь она не первая встречная. Для начала не стоит ее рассматривать как убийцу; она действовала в пределах самообороны, а это совершенно иное…

К этому можно добавить, что артистка, имя которой пишут огромными буквами на стенах в Париже, должна обладать такими связями! В магистрате, префектуре, министерстве… Нужно избежать ошибочных действий, комиссар Винсен…

Сидя на краю кресла, нервно теребя галстук, он мечтал о прекрасном завершении своей карьеры. В прихожей двое инспекторов заканчивали предварительный осмотр. Их приглушенные голоса доносились как из подземелья. В дверь позвонили. Три коротких звонка. Клид подумал, что это могут быть только полицейские фотографы, извещавшие таким образом о своем прибытии. Хорошо смазанная машина функционировала как часы, увлекая колесико за колесиком. Через секунду прибудут люди из прокуратуры. Чуть погодя Клид услышал звук вспышки. Конечно, это фотографы начали свое дело.

Клид подвинул кресло поближе к Клодетте Жема и взял ее руку в свои. Она поблагодарила, пытаясь улыбнуться. Ее глаза были грустны, как у заблудившихся в подземелье, но сухи. Она очень быстро реагировала после естественной слабости.

— Как это произошло? — спросил Клид.

Он говорил спокойно, пытаясь ее ободрить. Винсен знал его способности в проведении того, что он называл просто допросом.