Валерий Фурса - Десятая заповедь

— Почему же ты сам в церковь не ходишь, если веры христианской не сторонишься? — спрашивали его некоторые.

— Да хотя бы потому, что не только честные и набожные люди туда ходят. Не только за молитвами они время в церкви проводят. — Отвечал он на такие вопросы. — Ходят и те, кто грязно ругается на людях, и те, кто ближнего своего, как липку, обдирает. В церковь теперь многие люди ходят для того, чтобы грехи свои замаливать, а не совета у Господа спросить и помощи в осуществлении добрых дел попросить. По мне, так достаточно Бога в сердце своем иметь. И заповедей его придерживаться. А если я не прав в этом, то мне самому за то и отвечать. Перед Богом, да перед совестью своей. А не перед вами.

Как-то на зимних каникулах уговорили его друзья на поездку в Карпаты.

— На лыжах покатаемся, — уговаривали они его, — возле вековых смерек Новый год встретим.

Хоть и не слишком далеко от гор жил Василий, но как-то так получилось, что ни разу не пришлось побывать ему в этом сказочном краю. Потому и уговаривать его долго не пришлось. Поработали друзья две недели на разгрузке вагонов, деньжат на поездку поднакопили, и двинулись веселой компанией в неизвестность, руководствуясь только своей молодой удалью и верой в хороших людей.

Новый год действительно встретили в девственном лесу. Что-то такое непривычное, такое сказочное было в этом праздновании, что оно всей их компании на всю жизнь запомнилось. Но самым важным для Василия в этой поездке было то, что встретил он в горах свою самую первую в жизни любовь, свою ясноглазую Галинку, дочку простых людей, горян с деда-прадеда, у которых квартировала вся их компания.

И Галинке приглянулся статный, кареглазый юноша, который выгодно отличался от всех своих товарищей серьезным отношением к жизни и к людям, которые ему встречались на жизненном пути. А через год молодые стали на рушничок счастья. Повез Василий свою Галинку в родное Полесье, где леса, как и в Карпатах, немеряные, где реки такие же быстрые, а люди приветливые и добродушные, как и во всей Украине.

Так как для Василия были несвойственны непродуманные решения, то проблему материального обеспечения семьи он решил еще перед свадьбой. Правда, пришлось перевестись на заочное отделение. Не сидеть же у родителей на шее. Да еще и с молодой женой.

Было их тогда два неразлучных друга — Василий Степанчук и Николай Погорелец. Дружили они с детства. Вместе в школу ходили. В институте учились на одном курсе. Даже жениться решили почти одновременно. Но жениться — не в кино сходить. Ведь это — на всю жизнь. Долго они тогда думали — как на жизнь заработать и семьи свои материально обеспечить.

Хлопцы были довольно бережливыми. Тяжелым трудом заработанные на разгрузке вагонов деньги на ветер не выбрасывали. Вот и собрать кое-какие суммы сумели. Еще немного у родителей одолжили, и решили при местном лесничестве свою пилораму открыть. Правда, покрутиться пришлось немало. Кое-что преподаватели институтские посоветовали, а чем-то родственники и знакомые родителей помогли. Удалось им тогда взять довольно хорошее оборудование на очень выгодных условиях — в лизинг, то есть в аренду с выкупом.

Дела пошли неплохо. Хотя и хлопотно на первых порах было. Особенно — при поиске первых клиентов. Да и работать иногда с утра и до темной ночи приходилось.

Очень помог ребятам директор лесхоза, старый друг отца Василия.

— Чем я буду отдавать лес-кругляк каким-то неизвестным барыгам, и они на нем наживаться будут, — обмолвился он как-то за рюмкой у Васиных родителей, — я лучше помогу раскрутиться Василю и Николаю. Может, и они мне когда-то чем-то полезными будут. А нет, так нет. Мое доброе дело мне в актив и запишется. Хотя бы на суде Божьем…

И помогал Иван Иванович ребятам. Помогал искренне, от всей души. И лесом первосортным, и советами мудрыми, и клиентами денежными.

Так и вышли Василий с Николаем в люди. Хорошие свадьбы на свои собственные деньги справили, и молодых жен в родительские дома привели. А уже через год, когда молодые жены им первенцев подарили, Василий с Галиной и новоселье справили.

Николай к тому времени свой дом еще не достроил. Он был единственным ребенком у родителей. Потому ему не так припекало с новостройкой, как его товарищу, у которого еще двое младших в родительском доме были. Потому и пришлось Василию с Галиной какое-то время без друзей-соседей жить. Но дружить они еще больше стали. Только теперь уже семьями. Так общее дело их объединило, что они, шутя, даже сватами себя именовать стали. Ведь Василию жена сынишку родила, а Николай стал отцом очаровательной девчушки.

Городок Берестин маленький. В нем всего-то тысяч восемь населения. Как три села вместе. Любое известие от одной околицы до другой быстро доходит. Тому и удивляться нечего. Ведь большинство людей с деда-прадеда между собой знаются. Даже прозвища уличные из далеких сельских времен кое-где остались. Десятилетиями люди роднились, дружили, кумовьями становились. Да и работали все вместе на нескольких предприятиях. Потому лихое известие о покушении на жизнь успешного местного бизнесмена Василия Степанчука, как брехня по селу, за каких-то полчаса разошлось по городку и стало известно всем.

Мария Федоровна и Василий Иванович, родители Василия, прибежали в больницу, когда еще шла операция. Вся в слезах, Галина бросилась к свекрови. Они, обнявшись, и все время всхлипывая, так и стояли, изо всех сил стараясь сдержать готовый вырваться наружу неистовый крик обиженных душ. Так и простояли перед дверью операционной, подсознательно чувствуя, что их причитания могут только повредить и Василию, и докторам, которые теперь борются за его жизнь. Даже говорить громко боялись. Чтобы, не дай Бог, не навредить чем-то своему сыну и мужу. Чтобы врачам не мешать. Боялись за самого родного для них человека.

Шепотом, чуть слышно, Галина рассказала родителям о том, что случилось, хотя и сама до конца не могла осознать всю глубину беды, так неожиданно свалившихся на них всех.

Сдерживалась. Гасила свой крик, как могла. И таки выдержала! Выдержала, как это могут сделать только любящие женщины.

А Василий Иванович все эти томительные минуты места себе не находил. Молчаливой, хмурой тенью сновал он по коридору, время от времени нервно встряхивая с рубашки несуществующие пылинки. То зубами скрипел в бессильном гневе, то пальцы в кулаки сжимал, будто к рукопашному бою с неизвестным злодеем готовился. Человек добрый, тихий и скромный по натуре, он, казалось, в эти минуты и сам, не задумываясь о последствиях, своими собственными руками задушил бы нелюдя, который так нагло посягнул на жизнь его первенца.

Как же медленно тянется время! Секунда за секундой ползут, как улитки, медленно складываясь в тяжелые минуты ожидания. Только мысли, одна быстрее другой, темные и тяжелые, быстро мелькают в голове, не зная, за что зацепиться, и тщетно пытаясь ускорить ход времени. Свою собственную жизнь, всю — до последней капельки, отдал бы, если бы ее, как донорскую кровь, можно было перелить в ослабевшее тело сына. Только бы это можно было сделать…