Кристи Крейг - Не трожь Техас! (ЛП)

Никки посмотрела на Сьюзан, потом на него. Ее глаза расширились от шока.

Сьюзан посмотрела на Никки и ее глаза расширились от чего-то меньше напоминающего шок.

Даллас попытался вздохнуть. Легкие отказывались работать. Он мечтал об этом с четырнадцати лет. Но не по такому сценарию.

Никки резко вскрикнула и прикрылась руками.

Сьюзан улыбнулась.

– Это будет забавно.

Никки посмотрела на него с такой болью, что у Далласа сжалось сердце. В следующий момент она развернулась и убежала, громко захлопнув дверь ванной.

«Держись за нее сынок. Потом пожалеешь, если упустишь». Мудрые слова отца зазвучали в голове.

– Твою мать! – Возбуждение как рукой сняло. Увяло под самый корешок.

Даллас подбежал к двери ванной.

– Никки! – Он попытался ее открыть. Заперто. До него доносилось частое дыхание Никки, словно у нее началась гипервентиляция.

По-прежнему обнаженная Сьюзан появилась в дверях спальни.

– Какие-то проблемы?

– Да! Надень пальто.

– Извини, – сказала гостья, но без сожаления в голосе. – Я думала… между нами что-то было.

О’Коннор пытался понять, как позволил такому случиться.

– В любые другие выходные, – огрызнулся он. – Твой бывший забирает детей только в первые и в третьи выходные. Сегодня тебя здесь быть не должно. – Ему приходилось сдерживаться, чтобы не начать орать.

– На прошлой неделе прийти не получилось, поэтому я нашла няню и решила устроить тебе сюрприз.

Даллас рывком пригладил волосы.

– Я хочу, чтобы ты ушла, хорошо? Оставь ключ. Все кончено. Поняла?

О’Коннор старался не срываться на нее, но у него не получалось. Или, быть может, он злился вовсе не на Сьюзан, а на самого себя. Он облажался. Знатно.

Когда Сьюзан вышла из спальни, на ней было пальто. Она посмотрела на Далласа и произнесла:

– Извини. – На этот раз прозвучало искренне. Но, увы, не помогло.

– И ты меня, – так же искренне ответил Даллас.

– Она уходит, Никки. – Он прислонил голову к двери.

– Пусть останется, – отозвалась Никки. – Это я уйду.

Через двадцать минут Никки поняла, что не может вечно отсиживаться в ванной, поэтому, сделав глубокий вдох, вышла.

Даллас стоял, прислонившись к стене коридора, все еще обнаженный.

– Все не так, как тебе показалось.

– Да ну? – огрызнулась Никки, поклявшись самым дорогим, что не расплачется. – Голая женщина в твоей спальне мне просто померещилась?

– Нет, но…

– Тогда, как это может быть не тем, чем показалось? – Пронесшись мимо него, она схватила сумочку.

Даллас загородил собой дверь.

– Я не спал с ней с тех пор, как познакомился с тобой. Ты не можешь меня в этом упрекнуть.

– Ты говорил, что ни с кем не встречаешься.

– Не встречаюсь.

В груди Никки образовался комок.

– Как давно ты с ней видишься?

Даллас провел рукой по волосам.

– Четыре месяца. Но…

– У нее был ключ, так?

– Да, но между нами не было отношений.

– Что означают отношения в твоем испорченном пропитанном тестостероном мозгу?

– Это был… секс, Никки. Просто секс.

Слова проехались с легкостью самосвала. Никки вздернула подбородок и ткнула пальцем Далласу в грудь.

– Позволь сказать тебе кое-что, приятель. Я сыта по горло тем, как «просто секс» отравляет мне жизнь. Мои родители бросили меня из-за «просто секса». Я наткнулась на моего мужа, трахающего мою помощницу, и лишилась брака, чувства собственного достоинства и всех сбережений из-за «просто секса». Достало. Меня тошнит от самой себя, поскольку я понимаю, что всем нам нужно только это. Просто секс. – Она с психом умчалась.

Весь путь до дома Никки проплакала. Проплакала путь до кровати. Проплакала до самого рассвета. Уже было за полдень, когда она открыла глаза, вспомнила и снова заплакала.

Как ей собраться в этой ситуации? После пятнадцатиминутного праздника жалости к себе она скатилась с кровати, высушила глаза и дала клятву больше не раскисать. Проходя мимо стола, Никки услышала пиканье домашнего телефона. Вчера телефон начал звонить, как только она переступила порог квартиры, и Никки бросила трубку рядом.

Она подошла к кухонному столу, села, сообразила, что у нее нет даже кофе, и уронила больную голову на стол. В голове застучало сильнее. Никки чуть не поддалась желанию заплакать, но решила, что не может себе этого позволить. Поэтому встала, мысленно подтянула трусики большой девочки и заварила чашку травяного чая.

Услышав, как сигналит о пропущенных вызовах мобильник, она едва не проигнорировала его. Но вспомнив, что это может быть Нана, откопала сотовый в сумочке.

Никки пролистала журнал входящих звонков. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас.

В голове пульсировало каждый раз, когда она читала его имя. Ага, наконец-то Нана.

Сделав глубокий вздох, Никки нажала повторный набор.

– Ты звонила? – спросила она.

– Даллас звонил, – сказала Нана.

– Извини. Отключи телефон или просто не бери трубку. Я так и делаю.

– Что случилось, Никки?

– Не хочу об этом говорить.

– Ты искала ямы, не так ли? – спросила Нана.

– Не искала, но упала. И эта яма размером с Хьюстон, Нана. – Никки закусила губу, чтобы голос перестал дрожать.

Она услышала, как Нана вздохнула.

– Если этого мальчика нужно кастрировать, ты только скажи.

– Нет, оставь ему его яйца, – сказала Никки. – Это единственное, чем он может похвастаться.

Кто-то забарабанил в дверь.

– Ох, я, пожалуй, пойду. Позже позвоню.

Стук усилился.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Хочешь, я приеду?

– Все нормально. – Она повесила трубку.

В дверь снова затарабанили, и на этот раз раздался его голос.

– Никки, я знаю, что ты здесь. Внизу твоя машина. Пожалуйста, открой.

Не раньше, чем в аду начнут лепить снеговиков.

– Я никуда не уйду. Буду сидеть под дверью, пока ты не откроешь. И мне плевать, если на это уйдет целый день.

Потянувшись за сумочкой, Никки выудила из нее нужную визитку и набрала номер.

Просиживавший задницу под дверью Никки Даллас услышал шаги и поднял глаза. Попа отваливалась, на душе скребли кошки, голова раскалывалась, а сердце болело так, будто ротвейлер использовал его в качестве жевательной игрушки.

Он был совсем не в настроении встречаться с братом.

Сложив руки на груди, Тони посмотрел вниз на Далласа.

– Привет.

– Пожалуйста, скажи, что она тебе не звонила.

– Хочешь, чтобы я солгал?

– Твою мать. – Даллас поднялся на ноги. – Просто уйди.

– Она сказала, что, если ты не уберешься, она позвонит в настоящую полицию. Очевидно, я не настоящий полицейский.

– Она не позвонит.

– Я бы не стал на это спорить. Судя по голосу, она здорово разозлилась. Я хочу сказать: когда я обвинял ее в убийстве, она так не сердилась. Что ты ей сделал?