Валерий Смирнов - Золото мистера Дауна

Вернувшись домой, пионер с отвращением посмотрел на дневник и вместо делать уроки стал тщательно филателировать своей коллекцией, перекладывая марки местами.

Через полгода начальник райотдела похвалил на совещании участкового Василину, хорошо поставившего профилактическую работу среди населения при его подрастающем поколении. В качестве примера начальник приводил семью Печкиных. Ребенок явно тянет слететь со звания трудного подростка, и его папаша стал куда реже отрываться от производства по поводу больничных листов, вызванных асфальтовыми заболеваниями.

Слова насчет Печкина-старшего млеющий Василина принимал на свой счет без второго справедливого слова. Да, благодаря участковому Юра стал собирать марки с портретами выдающихся личностей, но уменьшить шмурдяковский рацион его папы было не по силам даже министру внутренних дел. Просто Юра насобачился умело выколачивать из папаши бабки на марки.

— Папочка, — ласково говорил пионер, — дай мне, пожалуйста, два рубля десять копеек. В магазин «Филателист» привезли негашеного Ленина синего цвета. У меня такого еще нет.

— Иди к черту, — отвечал ребенку не менее синий папа, — вместе со своим дедушкой. Присосались вы с ним ко мне на пару, скоро без штанов ходить буду…

— Ну и что? — спокойно рассуждал Юра. — Подумаешь, без штанов. Ты двадцать третьего февраля без трусов по двору бегал…

— Белобилетник хренов! — подключилась к разговору мадам Печкина. — По всем фронтам белобилетник, а все туда же, варнякал: армейско-мужской праздник…

— Ах, так! — вскипал папа, ощупывая глазами вокруг себя предметы домашнего обихода, годные для- воспитания семьи. — Сейчас я вам устрою!

— Кастрюля! — орала супруга, готовясь к предстоящей схватке. — Даром трусы снимал на морозе, мерин со стажем!

Юра храбро влетал между родителями, гася возможную войну на кухне.

— Папочка, значит тебе дедушка Ленин плохой? — пионер расширял глаза на родителя. — Он за тебя всю жизнь отдал, а ты жмотишься каких-то копеек. Как пятнадцать рубликов в родную хату, так всегда пожалуйста, а для самого человечного человека два рубля жилишь… А вот наш любимый пионерский герой по такому поводу не пожалел заложить своего папашу. Так что, может, мне повторить его подвиг, как учит нас, пионеров, комсомол и партия?

После подобного заявления папаше Печкину уже не хотелось ни опять выпить, ни снова подраться. Вот таким макаром под угрозой строительства коммунизма в условиях, откуда до ближайшего вытрезвителя только самолетом можно долететь, Юрик срезал дневную пайку бухала родителя на благо филателии. Дело дошло до того, что вытрезвитель сильно огорчился, потеряв постоянного клиента. Печкина-старшего перестали рассматривать как пациента до плана и даже подбирать в скотовозку, когда он мирно храпел на улице, подобно многочисленным быкам.

Пока папа Печкин тренировался пьянеть от уменьшенных доз, Юрик проходил курс обучения юного коллекционера у магазина «Филателист». Очень скоро пионер Печкин стал разбираться в ценности марок, даже если на них не было исключительно бородатых личностей. Кроме четырех великих революционеров, школьник начал коллекционировать изображения других выдающихся деятелей, пускай они были пониже рангом и даже не носили бороды на мордах, как сам товарищ Фидель Кастро с Острова так называемой Свободы.

— Дядя Василина, — радостно делился с участковым его подопечный пионер, — а я насобирал марки с изображением композитора Сибелиуса и космографа Мюнстера.

— А кто такой этот самый космограф? — небрежным тоном спрашивал Василина, с понтом догонял хоть что-то за композитора с явно иностранным именем.

— Выдающийся, ученый, изучает космическое пространство, открыл новую звезду Галактики, — отвечал своему наставнику почти что бывший трудный подросток, и душу участкового грело такое изменение поведения стопроцентного кандидата в контингент.

Участковый выкроил время и побывал в школе, где пионер Печкин организовал выставку Ленинианы к юбилею вождя мирового пролетариата. Василина убедился: на марках всех цветов радуги Ильич выглядит абсолютно одинаково, а по соседству с ним политически грамотно отсутствуют не то, что другие бородачи, но даже какой-то сомнительный композитор Сибелиус. И когда через несколько дней начальник райотдела с ласковой улыбкой попросил участкового задержаться после совещания, Василина понял: благодаря перевоспитавшемуся пионеру он набирает очки по службе.

Оставшись наедине с подчиненным, начальник похлопал по плечу Василину и задушевно спросил:

— Слушай, старлей, это ты надоумил трудного пацаненка марки собирать?

— Так точно, товарищ подполковник! — радостно гаркнул участковый.

Да, — стал задумчивым начальник, — а я думал — врет школяр… Значит ты… Ты, мудак, мать твою туда и сюда, а потом еще два раза об стол, ты, значит, надоумил? Да я тебя, пидара задутого, в порошок разотру, в народное хозяйство отправлю…

Старший лейтенант Василина боялся попасть в народное хозяйство еще больше, чем быть растертым в тот самый порошок. Он на всякий случай заорал: «Виноват!»- хотя не понимал, отчего так встревожился начальник райотдела.

— Конечно, виноват! — разорался чуть тише подполковник. — Эта малая паскуда так и написала в объяснении — ты надоумил. Хорошо, что ребята с Привоза сразу ко мне… Чего он там собирал, как ты присоветовал, чтоб тебя в зад по самые гланды засадили?!

— Портреты великих личностей, — испуганно выпалил Василина. — Товарища Дзержинского…

— Молчать! Я тебе дам Дзержинского, мать его… То есть твою! Кого еще собирал? Говори, сучий потрох, без погон оставлю!

— Композитора какого-то насобирал вместе с космонавтом, — припомнил изрядно вспотевший участковый.

— Композитора Сибелиуса?

— Так точно, товарищ подполковник!

Начальник райотдела тигром прыгнул к своему столу.

— Вот тебе композитор, а вот этот долбаный космополит Мюнстер, чтоб он подох вместе с тобой! — начальник райотдела тыкал в нос замершему по стойке «смирно» участковому стомарочные немецкие и финские банкноты. — Он их на Привозе, короед мелкий, придумал же… Короче, обменивал на интересующую его, как он, собака пионерская, пишет, «Лениниану» в сторублевках. Один до трех… В общем, старлей, это дело политическое! Одного паршивого композитора на трех товарищей Лениных, да за такое… Опять же валюта… За царскую пятерку можно и десятку впаять, а тут хоть не золото, но явная статья — «Нарушение валютных операций». Тут одними погонами и разорванной жопой ты не отделаешься — это я тебе гарантирую, иначе сам… Ладно, хорошо еще, что ребята сразу ко мне… Протокол изъяли, слава Богу, но кабак — за твой счет… Дай Бог, чтоб потом никто не вспомнил! Понял, мудозвон? Выговором отделаешься!