Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита

Голенев убрал пистолет в карман. Хорьков отобранными у бандита ключами запер машину, и они вдвоем вошли в подъезд. На двенадцатый этаж поднялись на лифте. Хорьков забрался на полпролета выше. Голенев позвонил в дверь и стукнул два раза кулаком. Открыл здоровенный, бритый наголо, мужик.

— Тебе кого?

— Кащея. — Голенев держал правую руку в кармане, сжимая рукоятку Макаров.

— А я Алехан Казиев. Может, слыхал?

— Не довелось.

— Вот и познакомимся. Заходи, гостем будешь.

Олег шагнул в прихожую и почувствовал, как ему к спине приставили пистолет.

— Руки на голову. — Скомандовал Казиев.

Голенев ударил его ногой в пах, и в этот же момент сам получил удар по голове.

Пришел в себя от пронзительной боли. Олег сидел на маленькой кухне, положив руки на стол ладонями вниз. Обе кисти были прибиты гвоздями к столешнице. Между ними лежал его Макаров. Напротив восседал Кащеев.

— Нашел меня, падла. Кто заложил?

— Сам догадался…

— Догадливый.

— Не жалуюсь.

— Или сдохнешь, или назовешь имя? — Кащеев наклонился к самому лицо Голенева и заглянул ему в глаза. Бывший афганец в первый раз увидел глаза настоящего Кащеева. Раньше он притворялся человеком, сейчас это был даже не зверь, это была злобная мразь, получавшая наслаждение от боли человека, оказавшегося в его власти.

Олег откинул голову, собрал все силы, ударил подонка лбом по лицу и потерял сознание. Он не слышал ни звона разбитого стекла, ни трех коротких очередей автоматов Калашникова, ни стонов умирающих бандитов. Очнулся в микроавтобусе.

— Больно? — Спросил Скворцов. Олег сначала не понял вопроса. Сергей повторил: — Руки болят?

Голенев посмотрел на свои руки, увидел, что они в бинтах и все вспомнил:

— Где Кащей?

— Сзади, за сиденьями.

— Живой?

— Какой там. Ты из него своей башкой дух вышиб. Тащим за собой, как ты просил. А второй жив. Там, в багажнике. Хорьков за нами на его машине пилит.

— Это хорошо. Он нам пригодится.

— Зачем?

— Проведет к подружке Кащеева.

— Запал на девку?

— Не в этом дело. Я ей слово дал.

— Ну, ну…

— Как проникли в квартиру?

— Через балкон, с верхнего этажа.

— Ушли тихо?

— Без проблем. Москвичи народ не очень любопытный. Услышали пальбу, двери на все замки защелкнули. Ни один жилец не высунулся.

— А эти, в верхней квартире, от страха не померли?

— Нет, живы. Дамочка, пока меня Хорьков от карт не оторвал, дураком оставить успела.

— Больно. — Поморщился Голенев.

— Все-таки болят руки?

— Причем тут руки? Башка раскалывается. Я же не привык лбом бандитов убивать.

— Лобик у тебя, капитан, крепкий. — Усмехнулся Скворцов: — Иной баран позавидует.

Голенев хотел поставить майора на место, но промолчал, потер лоб и уснул. Небо на востоке начинало светлеть, а до Глухова им оставалось еще два часа езды.

Маке снились кошмары. Во сне Рублик ее выдал Кащееву. И возлюбленный стоит над ней с косой в руках. Она проснулась в холодном поту. В щель, через плотную штору спальни бил яркий солнечный луч. Мака натянула простыню на голову и попыталась заснуть снова. Но образ приснившегося бандита ее не отпускал. Ей стало страшно. Зачем она затеяла мужскую игру. Если ради денег, то на тряпки и вкусную еду всегда найдется мужик, которого она охмурит. А очень много денег ей и не нужно. Тогда зачем? Мака не могла точно ответить себе на этот вопрос. Она хотела не денег, а власти. Ей необходимо было отыграться за те унижения, что она перенесла за свою беспутную жизнь. Маке исполнилось двадцать семь лет. Из них одиннадцать она провела вне дома. Отца своего Мака никогда не знала. Она не была уверена, что и мама знает, от кого ее родила. Когда Маке исполнилось тринадцать, мама в очередной раз вышла замуж. Отчим сначала не обращал на нее внимания, а в четырнадцать лет она сама его соблазнила. В юной Маке проснулась женщина, и ей понадобился сексуальный партнер. Многие девочки рано проявляют свою женскую суть, но это выражается в подсознательном кокетстве, чрезмерной чувствительности и сладком томлении. У Маки же все проходило проще и понятнее. Она хотела мужика, и она его получила. Мать их застукала, и Мака после жуткого скандала ушла из дома. С тех пор она мать не видела. Для того чтобы выжить хорошенькой юной девочке, не слишком обремененной нравственными барьерами, надо научиться правильно выбирать кавалеров. Мака и выбирала. Она жила с солидными обеспеченными мужиками, и те воспринимали ее как свою вещь, игрушку для удовольствия. Мака терпела, но постепенно в ней рос протест. Кащеев ей понравился с первого взгляда. Она любила сильных, властных мужчин. Но он постоянно унижал ее, давая понять, что сама по себе она обыкновенная шлюха. Он держит ее при себе из жалости и в любой момент может выбросить, как собачонку. И Мака его возненавидела. Поэтому и изменяла ему с кем придется, чтобы напакостить. Мелко мстила и ждала случая. И теперь, когда случай подвернулся, испугалась. Справится ли она с ролью хозяйки большого криминального дела. Мака знала, что процветание кащеевского кооператива зависит не столько от коммерческого таланта руководителя, сколько от страха конкурентов. Кащеев не только зарабатывал, он собирал дань. И для этого прикармливал целую банду головорезов. Сможет ли она держать в руках столько уголовников?

Заснуть ей так и не удалось. Мака встала, как всегда голая, прошла в ванную, долго умывалась, потом отправилась на кухню готовить кофе. В это время зазвонил телефон. В доме имелось три аппарата. В каминной, холле и кабинете хозяина. Ближе всего к кухне был кабинет. Мака не хотела подходить, но звонок не прекращался. Она выругалась и пошла в кабинет. Открыла дверь и вздрогнула. За письменным столом сидел Кащеев.

Телефон звонил, а он не обращал внимания. Мака кашлянула и спросила дрожащим голосом:

— Когда ты приехал? Я не слышала… — Он не повернул головы. Телефон продолжал звонить. Мака на цыпочках подошла к любовнику и тронула его за плечо. Плечо было неестественно твердым. Она заглянула ему в лицо и вскрикнула. Нос Кащеева превратился в огромный фиолетовый синяк, глаза заплыли, а приоткрытые губы обнажили жуткий оскал. — Она выскочила из кабинета, забежала в спальню, набросила халат. Телефон продолжал звонить. Мака взяла трубку в холле.

— Получила своего бандита? — Голос Олега она узнала.

— Это ты его положил? Зачем?

— Ты просила, чтобы он исчез, вот и займись этим сама. Убивать меня учили, а избавляться от трупов — нет. — И он положил трубку.

Мака вернулась в спальню, бросилась головой в подушку и расплакалась. Так она пролежала около часа. Слезы высохли. Она решительно поднялась, прошла в кабинет, не обращая внимания на сидящий за столом труп, открыла сейф, достала папку с гербом Глухова и вытащила оттуда листок с подписью городских чиновников. Это было их признание прокурору города в физическом устранении мэра. Мака сунула этот листок под перебитый нос трупа: