Андрей Анисимов - Исповедь шлюхи

Без пятнадцати четыре ворота кащеевского кооператива раскрылись, и на улицу вырулил автомобильный кортеж. Впереди в черном «мерседесе» ехала Мака, следом за хозяйкой тянулись два БМВ и микроавтобус. Соблюдая дистанцию в пять метров, машины покатили в сторону от города. Через полкилометра свернули на проселок, который тянулся вдоль реки Глуши. Не доезжая деревни Щеглы, переехали мост и спустились к берегу. Строение лодочной станции светилось свежеструганными досками. Их совсем недавно покрыли специальным лаком, и этот лак в лучах низкого осеннего солнца блестел, утомляя глаза. На берегу стоял длинный прицеп с лодками. Лодки тоже сверкали свежей краской, поскольку пришли прямо со склада и воды попробовать не успели. Мака отметила на борту каждой звучное название. Одна лодка называлась «Слава», другая — «Победа», третья — «Молния». Борта остальных разглядеть не смогла. На пригорке, недалеко от здания самой станции имелась большая круглая беседка. В ней дремал одноногий дед Корольков, которого хозяин лодочной станции за мизерную плату нанял сторожем. Корольков сообразил, что кащеевская банда лодки воровать не будет, а скорее всего, возьмет дань с хозяина. И решил, что это его не касается. Мака дала знак водителю БМВ. Он остановил машину, за ним остановились остальные. Трофим подогнал «мерседес» к зданию лодочной станции, а сопровождающие остались метрах в тридцати. Из двух БМВ и микроавтобуса выгрузились «партизаны» Жоры Косяка, да так и остались торчать рядом с машинами в ожидании дальнейших указаний.

Мака из «мерседеса» не выходила.

Через минуту к лодочной станции в клубах пыли подкатил милицейский УАЗ. Курдюк тяжело вывалился из передней двери и медленно направился к «мерседесу». Мака кнопкой приоткрыла окно.

— Ты зачем свою армию привезла? — Поинтересовался полковник.

— Потому что ты хам. А хамам доверять нельзя. — Ответила Мака.

— Ладно, не лайся. Знаешь, кто старое помянет, тому глаз вон. Выходи, побалакаем. — Курдюк взялся за ручку дверцы «мерседеса», но Мака его одернула:

— Убери лапы. — И кивнула Трофиму. Тот быстро покинул водительское кресло и, приоткрыв дверцу, помог хозяйке выбраться.

— Нам бы с тобой с глазу на глаз. — Намекнул Курдюк, выразительно посмотрев на телохранителя.

— Где? — Поинтересовалась Мака.

— Пойдем на станцию. Хозяин приедет позже, там сейчас никого. — И Курдюк кивнул на свежевыструганные доски крыльца.

— Подожди здесь. — Приказала Мака Трофиму и решительно поднялась на ступеньки. Начальник милиции едва успел подняться за ней и распахнуть дверь.

Внутри пахло деревом и лаком. Мака поморщилась:

— Окно хоть открой. Я здесь задохнусь. — Полковник послушно распахнул окна.

В центре большой комнаты стоял длинный стол и больше десятка стульев. Вдоль стен Мака заметила кожаные диваны, а в правом углу у окна новый конторский стол и сейф. Она поняла, что это и есть место хозяина станции. В левом углу в навал лежали спасательные круги и жилеты.

— Садись, в ногах правды нет. — Курдюк указал на диван.

— Постою, от лежки и отсидок жопа устала. Бумаги принес?

— Как договорились.

— А бабки?

— Мака, это уж слишком…

— Я же предупредила, за хамство придется платить.

— Давай обойдемся без воспитательной работы с массами. Ты и так не в накладе. А наличности у нас нет.

— Где Стеколкин? Я ждала его.

— Вот об этом я и хотел с тобой парой слов перекинуться.

— Валяй, но сначала документы на участки.

— Они в машине. Могу принести.

— Ладно, потом. Чего ты хотел?

— Стеколкин в камере.

— Что? — Мака смерила полковника подозрительным взглядом: — Ты посадил друга?

— Пришлось. Постный раскопал взятку и заставил Славу расколоться. Дело очень скверное. Помоги.

— Я?

— Да, ты можешь.

— Каким образом?

— Ты же знакома с Коленевым?

— Допустим.

— Упроси его повлиять на Постного. Они же друзья детства. Да и зависит мэр от афганца. Завод на его денежки построил. Коленеву не откажет.

— А мне что за дело?

— И тебе есть полный резон. Сделаешь, я закрою глазки на письмо из Нью-Йорка.

— При чем тут письмо?

— Его же твой дружок с Васильковым состряпали. Сечешь? Это уже после того, как вы Кащея…

— Не пугай. Я тебя, с твоими страшилками, в гробу видела. Ты же меня понимаешь, Ванька?

— Ладно, не лезь в бутылку. Как человека прошу.

— Если я скажу «да», сколько?

— Мака… — Курдюк развел руками: — Ты же теперь с нами. Засудят Стеколкина, мало ли как пойдет. Он трусоват, болтать начнет, да и вообще, без него будет трудно. Он в бумагах хорошо соображает.

— Мне нет смысла. Пока мэром Постников, заводик мне не светит. Уберете его, тогда и поговорим.

— Попробуем.

Мака вдруг расхохоталась:

— Конечно, попробуете. Подписи ваши под его трупом уже стоят.

Курдюк обиженно засопел:

— Славка мог бы это сделать.

— Этот слюнтяй?

— Да. Он хорошо плавает, а Постный плавать не умеет. Мы договорились во время пикника устроить лодочную прогулку. Славка сядет с мэром, раскачает лодку, а дальше сама понимаешь…

— У вас мозгов, как у куриц. Вам бы яйца нести…

— Почему?

— Со взяточником, даже если Славка выйдет из тюряги, Постников не только в лодку, срать рядом не сядет. Он посадит с собой Олега.

— Ты думаешь подговорить афганца?!

— Тупой ты дядя. По-твоему, такой человек, как Коленев, может утопить друга детства?

— А что ты предлагаешь?

— Я подумаю.

— Ладно, думай. Только другого удобного случая может долго не представиться.

— Не надо меня лечить, не маленькая. Теперь тащи документы.

— А как со Славой?

— Сделаю. Но учти, половина его доли завода — моя.

— Он согласится. В тюрьме все становятся сговорчивыми. — Обрадовался Курдюк и быстро вышел на улицу. Через две минуты он вернулся с голубой канцелярской папкой:

— Все тут, даже подпись мэра имеется.

Мака хмыкнула, но раскрывать папку не стала.

— Теперь сматывайся. — Попросил Курдюк: — Сейчас придет хозяин лодочной станции, я должен с ним обсудить детали праздника.

Мака хлопнула полковника папкой по заднице и направилась к двери. На пороге обернулась:

— Пальчик понравился?

— Я мороженое мясо не очень люблю. Скотинку-то вы давно забили. Но это уже так, к слову…

— Оказывается, Ванька, ты не совсем идиот. — Похвалила милиционера Мака, и, громко хлопнув дверью, вышла.

Руфина Абрамовна представила Олегу Лену Ситенкову и, сославшись на дела, исчезла. Конечно, ради такого случая она могла бы дела отложить, но мудрая женщина решила оставить их вдвоем. Разговор молодым родителям предстоял деликатный, и она решила не стеснять их своим присутствием.