Андрей Молчанов - Форпост

Теперь в этих детских глазах сквозила недетская, испытующая ирония.

– Ты и впрямь хочешь меня напугать? – сподобился на вымученную улыбку Серегин.

– Я хочу торт, – сказал мальчик неожиданно веселым тоном, и взор его беспечно просветлел. – Его сегодня испекла мама. Для нас. Она очень волновалась, и торт подгорел. Она и не знала толком, будешь ли ты у нас за столом…

– Ну, хватит, ты совсем распоясался! – одернула мальца Анна.

– Будешь-будешь! – покачал тот смешливо пальцем перед носом Серегина и юркнул в просвет двери, навстречу идущему к беседке отцу Федору, тут же уткнувшись лицом в его рясу и обняв ручонками наставника.

– Ну, что ж, пошли в дом, – сказала Анна.

…Он проснулся в сумрачной тишине зашторенной спальни, как всегда – в шесть часов утра, сработал его внутренний, никогда не дававший сбоя, хронометр. Аня и сын спали в иных комнатах просторного особняка его преподобия, ставшего отныне и его жильем.

Еще вчера он не знал, куда его определят, как все сложится, да и не знает он этого и сейчас. Знает другое: прежде чем в его спальню войдет его женщина, должно пройти время. То время, что докажет такую возможность.

Что ж, справедливо. И в согласии с понятиями, установленными на этой земле, где теперь предстоит не приживаться, а жить. Получится? Он попробует.

Только этот пронизывающий взгляд сына, игривые и насмешливые перемены его поведения, этот дар его…

Серегина пробрала внезапная дрожь. На мгновение он замер, затем отдернул портьеру.

Картина в окне была завораживающей: небо казалось выбеленным, голые ветви деревьев сплетались кружевом серых узоров, и над всем этим властвовал поглощающий все звуки снег, падающий нехотя и обильно. И все небесное пространство было заполнено им – тихо и раздробленно струящимся из седой вышины.

Зима. Добралась и сюда, на Юг. А Джон и Билл сейчас во Флориде… Коралловое море на Ки-Вест, скопища яхт в бухтах, апельсиновые рощи, усыпанные оранжевыми шарами плодов; трепещущие на теплом и влажном ветру перья пальм…

Здорово!

Но отчего-то ныне ему милее этот тягуче валящийся с неба снег за надежной каменной стеной, этот предутренний сумрак, предощущение будущего прихода сюда, к нему, прихода робкого, но неотвратимого и желанного – той, с которой суждено пройти все им предстоящее.

Боже, неужели ему повезло?

2013–2014 гг.