Алексей Шерстобитов - Неприкаяный ангел

Сквозь пелену, мне виделись, словно во сне, двенадцать ангелов, окружавших меня. Явно выделялся только один из их ликов, похожий на лицо моей дочери. Этот Ангел был ближе всех и именно его слова немного улавливались. Они были о моем будущем, точнее, о нашем будущем, которое обязательно, теперь, состоится, в виде очередного, наверное, самого сложного испытания.

Руки этого Ангела, держали мою голову, от них исходило нечто приятное, облегчающее, к чему тянулось все, что я сиюминутно чувствовал, опознавая себя, как прежнее «я», давно потерянное и забытое…

Чем-то помазали, крест-накрест, лоб и еще что-то на лице, потом шею и руки…, может и еще, но большего я не чувствовал…

Руки, продолжающие гладить мои волосы, словно, качающие мою колыбель, где возрождалась моя обновленная душа. В них чувствовалась сила, уверенность, знание, в них чувствовалось бесконечно большее, чем когда-то обладал я сам, может потому, что они принадлежали Тому, Кто создал меня; Кто был и останется Всем;к Кому я сейчас стремился, но Кто меня к Себе же и не пускал, предваряя в новую жизнь, дарованную в виде второго шанса… И легко, кажется не будет…

Неожиданно предстал мой Ангел, бывший мне, еще недавно, попутчиком в мире духов. Его голос не спутаешь ни с чьим. Никогда, ни к кому не чувствовал того, что ощущал сейчас к нему. Не было никого ближе и надежнее. Я слышал его мысль: «Теперь искупление, друг мой. Помни, зачем и как ты вернулся. Господь с тобой… Всегда! Аминь!» – грудь обожгло, я почувствовал сильный и мощный удар, прямо в ее середине. Затем второй, третий…, десятый и вспомнил, что так бьётся сердце.

Я вздохнул полными легкими и услышал испуганное: «Папа!» – это был голос моей девочки. Она совсем еще ребенок…

Я открыл глаза, совсем чуть-чуть, и почувствовал на своих щеках её слезы. Мне кажется, чистотой, одной из них, она омыла меня всего. Я помню, кто я – я не стою и одной слезы ребенка! Но ни так думает она…

Мне было трудно говорить, я, наверное, совсем и не мог этого делать. Но я попытался… Весна и Татьяна резко наклонили свои головы, слегка стукнувшись лбами. Сквозь их слезы светились улыбки:

– Я очень вас люблю… – Наконец, все поняли, что я пришел, в себя, и начали приближаться. Только Элеонора Алексеевна и отец Андрей по старости своей не слышали, стоя спиной. Разговор, между ними, шел о выборе, между пансионом для девочек под протекторатом Патриарха и престижным лицеем. Их позвали. Когда они приблизились, я глазами показал, что бы оба наклонились:

– Пансион Патриарха… – Батюшка перекрестился, и вытаращив от удивления глаза, произнес:

– Чудны дела твои, Господи! И как это? Ну раз так… – Он задумался, что-то вспоминая, и, наконец, с радостью, по секрету, прошептал на самое ухо:

– Привет вам передавал из Кирилло-Белозерского монастыря, знакомец ваш, с совсем белыми волосами. Он принял постриг и просил передать, что будет беспрестанно за вас молиться…

Убедившись, что я понимаю речь, меня поздравили с конечным приговором. Услышав это, и радуясь в душе, (я то знаю, почему так произошло), мне подумалось: «Странные люди, но очень хорошие…» – и еще немного поразмыслив: «Хм…, конечный срок…, а сколько же осталось?»…

Из «Размышления христианина, посвященные Ангелу-Хранителю на каждый день.

Ф. Ницше

Предупредительная команда, перед «пли», от «приготовиться».