Наталья Александрова - Перстень Калиостро

— Конечно молода, хахаль ее убил, приревновал, что ли, к кому… Пять лет ему, козлу, дали. Я и на суд ходил.

— Вот как… — протянула Надежда.

Пять лет.., пять лет назад цвел у тихого кактусовода Гусева знаменитый пилоцереус Пульпика… Пять лет назад якобы выбросилась из окна его жена, известная актриса Гусарова, то есть не она, потому что окно то же самое и кактус тот же самый, и трудно предположить, что из одного и того же окна в одно и то же время выпали или были выброшены две похожие друг на друга молодые женщины.

Значит, неизвестная женщина с фотографии погибла вместо Ларисы Гусаровой. И тогда же, по странному стечению обстоятельств, непутевую Люську, из окна которой была сделала роковая фотография, убивает любовник, якобы ее к кому-то приревновавший. И получает опять-таки пять лет… Не слишком ли много совпадений? Из своего жизненного опыта Надежда вынесла твердое убеждение, что многочисленные совпадения имеют обычно искусственную природу.

— А как же звали этого, как вы выразились, хахаля? — спросила Надежда своего жизнерадостного собеседника.

Конечно, Люськин хахаль не имел отношения к Анне Андреевне Ахматовой, но Лучкову такой интерес показался вполне оправданным: какую женщину не взволнует потрясающая «жизненная» история — убийство из ревности! — и он напряг свою память.

— Эдик его звали.., вроде бы фотограф был…

— А фамилия? — взмолилась Надежда, вовсе уже не ожидая, что Артур вспомнит фамилию.

— Фамилия? Черт, да какая же у него фамилия.., ведь ходил же я на суд, а там сколько раз фамилию повторяли. Не то Тарасюк, не то Поросюк… Как-то похоже, а вспомнить не могу…

До него наконец дошло, что интерес, который незнакомая дама проявляет к Люськиному хахалю, выглядит подозрительно.

— А вам-то зачем его фамилия? — В голосе Артура Тимофеевича прозвучали угрожающие нотки. — Что вы все расспрашиваете?

— А тот молодой человек, что квартира ваша известность приобретет, раз Анна Андреевна в ней бывала. Может быть, даже доску мемориальную повесят, — строго сказала Надежда.

— Ну ладно, — подобрел Лучков.

Повесив трубку, Надежда задумалась.

Каждый новый шаг открывал перед ней все новых персонажей, и конца-краю им было не видать. Сначала — кактусовод Гусев, потом — актриса Гусарова, теперь — фотограф Тарасюк (или Поросюк). Этот фотограф вызывал у нее наибольший интерес.

И самые большие опасения. Если пять лет назад он уже совершил убийство, то что помешает ему снова покуситься на человеческую жизнь? А ведь именно пять лет, по словам Лучкова, присудил Эдику наш самый гуманный суд, и, значит, как раз недавно он вышел на свободу. И снова начались события, связанные с роковой фотографией. И уже пролилась кровь. Пока убит кто-то неизвестный, судя по всему, случайный мелкий жулик, но если этому Эдику очень нужна фотография, то он не остановится на одном трупе.

Надежда подумала еще немного и со вздохом набрала телефон Анны Аркадьевны Святозаровой.

Анна Аркадьевна была дама удивительная, сколько ей лет — не знал никто, но по косвенным признакам, например, по книге воспоминаний Станиславского с дарственной надписью, скромно стоявшей у нее на стеллаже, можно было предположить, что ей далеко за шестьдесят, но она была так ухожена и так прекрасно выглядела, что в иные моменты и при удачном освещении ей можно было дать около сорока. И поклонники у нее не переводились. И какие поклонники!

На той же полочке, где красовался Станиславский, нашлось место для знаков внимания и от других кавалеров поразительной известности… Впрочем, и сама Анна Аркадьевна была человеком в городе очень даже хорошо известным. Она была потрясающим адвокатом по жилищным делам. Если кто-то хотел законным способом улучшить свою жилплощадь, или без сомнений утвердиться в правах наследования, или обойти спорный пункт жилищного законодательства, ему советовали обратиться к Анне Аркадьевне.

Надежда была знакома с Анной Аркадьевной очень давно: когда-то их квартиры были на одной лестничной площадке. С тех пор разъехались на разные концы города, но сохранили телефоны друг друга. Близких отношений между ними не было, и беспокоить занятую женщину Надежде не хотелось, но, судя по всему, никто больше не смог бы ей помочь.

— Анна Аркадьевна, дорогая, я к вам, конечно, по делу обращаюсь. Вы ведь в городской адвокатуре тысячу лет, всех там знаете…

— Ты, Надя, мой возраст несколько преувеличиваешь, насчет тысячи, но что всех адвокатов знаю — это факт.

— Мне очень нужно узнать подробности одного уголовного процесса пятилетней давности. Убита была женщина, Людмила Лучкова, в своей квартире на проспекте Декабристов — теперь это Офицерский. Осудили ее любовника — Эдуарда Тарасюка или как-то похоже. Мне хотелось бы узнать подробнее, кто такой этот Тарасюк, вышел ли он на свободу.., ведь наверняка кто-то из ваших знакомых был защитником…

— Ладно, голубушка, быстро не обещаю, но попробую узнать.

Однако Анна Аркадьевна перезвонила уже через час.

— Надюша, оказалось, что адвокатом по этому делу был Вадик Шиманский, ты ведь его помнишь.

Надежда действительно помнила его, но не как Вадика, а как Вадима Вадимовича. Он часто бывал в квартире Анны Аркадьевны, когда они с Надеждой еще были соседями.

Там они встречались, а в последнее время Шиманский несколько раз приглашал к себе мужа Надежды Сан Саныча ремонтировать компьютер и разбираться в программах. Поэтому можно сказать, что были они своими людьми.

Вадим Вадимович Шиманский удивился вопросу, но сразу вспомнил процесс пятилетней давности'.

— Как же, как же, помню. Только никакой он не Тарасюк или Поросюк, а Шпикач.

Эдуард Шпикач. Премерзкий, надо сказать, тип. По специальности он фотограф, снимал людей на улице, заодно, как я понял, подрабатывал порноснимками и "мелким шантажом. Был задержан на месте преступления, но вину свою категорически отрицал… Мне удалось добиться небольшого срока — бытовое убийство на почве ревности в состоянии аффекта… Потерпевшая тоже была незабудка не первой свежести: и попивала, и клиентов на дому обслуживала… В общем, они друг друга стоили… Кстати, среди прочих фотографий в рабочем архиве Шпикача немало было снимков покойной.., в разных интересных видах… А почему вас так заинтересовало старое дело?

— Да я случайно… А у вас есть его домашний адрес, ну, где он тогда, до преступления, жил?

— Минутку, я включу компьютер.

В трубке послышался щелчок тумблера, мерное гудение, короткая дробь пальцев, пробежавших по клавиатуре, и Вадим Вадимович назвал адрес:

— Улица Марата, дом восемь, квартира тоже восемь.

— Батюшки! — ахнула Надежда. — Вадим Вадимович, миленький, еще два вопроса: когда убийство Лучковой произошло и нельзя ли выяснить, вышел ли этот Шпикач из заключения?