Ярослав Зуев - Месть. Все включено

Он еще только приходил в себя, когда входная дверь хлопнула, словно разорвавшаяся петарда. Атасов чуть не подпрыгнул от неожиданности и автоматически выдернул из розетки вилку телевизора. Экран погас. «Кассета! – охнул Атасов. – Этот хлопок не похож на сквозняк, значит, у Олега Правилова новые гости, которых он, вероятно, не звал, но эта кассета, мать вашу за ногу, стоит того, чтобы за нее побороться».

Он нажал клавишу «eject», но магнитофон, похоже, не спешил расставаться с добычей. Ему было все равно, кому достанется кассета, Атасову или новым гостям, ведь они вряд ли пришли с подарками, скорее – что-то забрать. Ну а что может быть ценнее судьбы целой финансовой империи, или, по-крайней мере, ее хозяина. Механизмы внутри магнитофона работали лениво, словно в замедленном кино, заставляя Атасова обливаться потом, бросая тревожные косяки в сторону коридора. В конце концов шахта выплюнула кассету, лязгнув, как артиллерийский затвор. Атасов спрятал ее за пазуху и припал на одно колено, выставив перед собой пистолет.

– Что это, б-дь, хрустнуло? – приглушенно спросили в прихожей.

– Я ни х-я не слышал.

– А что ты, б-дь, мог услышать, после того, как дверью на все парадное х-л?

– Я, думал, ты придержишь…

– Индюк, б-дь, тоже думал, мудила.

– Да ладно…

– В трамвае, б-дь, родился.

– Не звизди.

Пока Атасов ломал голову, каким образом вырваться из ловушки, желательно, не поднимая при этом шума, то есть без стрельбы или поножовщины, в прихожей раздался крик. Один из незнакомцев в темноте налетел на вешалку и едва не расстался с глазом.

– Б-дь! Я чуть иллюминатор не вышиб!

– Чуть не считается.

– Фонарик, б-дь, доставай.

До Атасова долетел легкий шорох одежды, видимо, владелец фонаря искал его по карманам, потом узкий и тусклый луч искусственного света проник из коридора в спортзал, трепетный, будто щупальце гигантской медузы, с которой можно встретиться, ныряя ночью в тропиках.

– Что, б-дь, за х-ня?! – враждебно поинтересовался тот из незваных гостей, что чуть не выколол глаз вешалкой. – Это, б-дь, что, по-твоему?

– Что, что?

– Это, б-дь, фонарь?!

– А что, похоже на фаллоимитатор?

– Ты, б-дь, у себя в жопе этим фонарем светить собираешься?!

– У тебя!

– Мудак, тебе, б-дь, рассказать, что такое фонарь?!

– Да отвянь ты! Зае-л! Какой был, такой и купил. В киоске, на вокзале!

– Батарейки, б-дь, ума не хватило проверить?!

– Как их, б-дь, проверишь днем?

– На голову тому барыге его одень.

– В следующий раз прихвачу прибор ночного видения.

– Следующего, б-дь, раза не будет, ниппель, если клиент нас застукает.

– Захекается стучать. Его в городе нет. Так Сурков сказал.

– Пусть Сурков, б-дь, у меня отсосет.

– Предложишь ему при встрече. Ладно, пошли.

– Куда ты, б-дь, прешься, там же кухня. Недоумок, бля!

Пока взломщики топтались в коридоре, припираясь, а луч фонаря без всякой цели метался по стенам, будто прожектор в цирке, Атасов змеей проскользнул обратно в кабинет и укрылся за книжным шкафом, слева от двери. Как он и предполагал, в гостиной, переоборудованной Правиловым в спортзал, незваные гости, присланные, как теперь выяснилось, Сурковым, напоролись на подвешенный к потолку манекен и едва не начали стрельбу.

– Б-дь, стреляй! – истошно завопил один из них, судя по голосу тот, что остался с глазом.

– Стой! Стой! Это же чучело, Ваня!

– Фух, блядь. Я чуть в штаны не насрал!

– Не ты один, – сказал тот, который по мысли партнера родился в общественном транспорте. Он осветил манекен фонариком. – Ни х… себе. Это ж спортзал…

– Да по х… мне, что это! Сюда подсвети. Где телевизор.

Насколько Атасов помнил, у телевизора, вилку которого он только что выдернул из сетевой розетки, располагалась небольшая стойка с кассетами. Просьба подсветить в этом направлении говорила о том, что гости явились за кассетой, которая лежала у него за пазухой. Дальнейшие события только укрепили Атасова в этой мысли. Из бывшей гостиной донесся грохот, с которым кассеты из этажерки очутились на полу.

– Опупел, б-дь?! – крикнул тот, что сохранил глаз. – Всех соседей на уши подымешь! Вызовет какой-нибудь гондон милицию…

– Слушай, не гони, – оправдывался рожденный в трамвае. – Если наш клиент, каратюга хренов, соседей своими макиварами не достал конкретно, то… б-дь, кажется батарейка села.

– Кажется, б-дь?

– Ну, села…

– Запасная, б-дь, есть?

– Ни х… нет.

– Тогда зажги, б-дь, свет.

– А соседи?

– По бую. Что ты, б-дь, предлагаешь? На ощупь, е… твою мать, эту фуфловую кассету искать.

– Может, все заберем?

– Пупок, б-дь, не развяжется? И потом, на х… тебе все, если Сурков четко и ясно сказал – взять, б-дь, одну, желтого цвета.

– Где тут свет включается?

– Х… его знает, где.

Батарейка окончательно издохла. Теперь бандиты орудовали в кромешной тьме. Они не отличались кошачьим зрением. Снова что-то упало. Атасов решил, что один из тренажеров. Послышался сдавленный стон.

– Колено…

– Да тише ты, б-дь, говорю! Козел безрогий! Калека.

Через мгновение вспыхнул свет, обыск продолжился с удвоенной энергией.

– Ни х-я нет!

– Угу, тут желтой кассеты нет. Давай в другую комнату.

Бандиты двинулись к кабинету. Атасов, за шкафом, затаил дыхание, сказав себе «НАЧАЛОСЬ».

– Блядь! – завопили они практически хором с порога. Вид мертвого хозяина, сгорбившегося за столом, произвел на них еще большее впечатление, чем на Атасова. Возможно оттого, что Атасов был один, и ему не для кого было орать, если не считать самого себя, а это совсем не так интересно.

– Он же застрелился, твою мать! Снес, б-дь, себе балду, на х…!

– А ты думал, он кимарит, да?!

– Ну и сука твой Сурков! Подставил по полной программе, гондон! Сказал, б-дь, хату обшманать, а тут жмур с дыркой в скворечнике. Парься теперь со жмуром!

– Сваливать надо, – предложил родившийся в трамвае. Пока на жопу приключения не заработали.

Атасов мысленно горячо поддержал это дельное со всех сторон предложение. У обоих взломщиков были пистолеты, устраивать пальбу не хотелось. Это так, мягко говоря.

Но, вместо того, чтобы рвануть наутек, незнакомцы вспомнили о долге перед Сурковым, который, по мысли Атасова, не стоил того чтобы умирать в этой квартире.

– Как не крути, Колян, а Сурков яйца оторвет, если мы без кассеты вернемся. Давай, вруби свет.

«Плохая мысль», – подумал Атасов, выставляя из-за шкафа вооруженную пистолетом Стечкина руку. Клацнул выключатель. Комнату залил яркий свет, Правилов не поскупился на люстру, и она вспыхнула маленьким искусственным солнцем из четырех стоваттных лампочек. Практически одновременно прогремел выстрел. Пуля ударила родившегося в трамвае незнакомца чуть выше солнечного сплетения, и он, охнув, вывалился из комнаты через дверь. Второй взломщик, проявив необыкновенную прыть, прыгнул под прикрытие стола, в полете ухитрившись дважды выстрелить в Атасова. Пули прошли так близко, что Атасов на мгновение замешкался, сообразив, что только по прихоти Провидения избежал смерти. Одна из пуль прошила окно и улетела в темнеющее небо. Рама треснула, часть осколков со звоном посыпалась наружу, во двор. Ствол «Стечкина» дернулся за взломщиком. Атасов раз за разом спускал курок, пули кромсали массивные ореховые ножки, уродовали толстую столешницу. Несколько угодило в стену, выкрашенную водоэмульсионной краской цвета беж. Одна поразила фотографию в рамке на стене, на которой Правилов в военной форме стоял с девчонкой лет десяти у какого-то воинского обелиска. В следующую секунду противник, в которого Атасов так и не попал, открыл ответный огонь из-под стола, метя по ногам. Оттолкнувшись от дубового табурета, Атасов высоко подпрыгнул, как крестьянская девушка в ночь на Ивана Купала, очутившись сначала в кресле, а затем на столе. «Чистое кенгуру, типа», – мелькнуло у него при этом. Едва его полиуретановые подошвы коснулись крепкой столешницы, Атасов трижды выстрелил прямо себе под ноги, рискуя раздробить собственные пальцы, а затем качнулся вперед, держа пистолет обеими руками, и рассчитывая увидеть распростертое на полу агонизирующее тело, из которого струйками брызжет кровь.