Исхак Машбаш - Оплаканных не ждут

— Ну вот и спасибо, — Берузаимский встал, — не даром мне прежние хозяева говорили, что лучшего соседа, чем вы, мне не найти… Да, — он приостановился, — а как дела у вас? Я что-то слышал в райцентре, будто на пасеке вашей проводится важная научная работа. И что, успешно?

— Значит, говорят? — с явной гордостью сказал Каплан. — А что, дело нужное, и разговора стоит. У нашего Хаджинарокова голова хорошо варит, если что решил — сделает. Но только рано пока говорить. Прикидывает, взвешивает. Он не очень любит, когда поздравляют раньше времени… Так заходите, как будет время. В понедельник с ним поговорим…

Каплан, прихрамывая, пошел провожать гостя к калитке. И, остановившись около нее, протянул Владимиру Петровичу крупную заскорузлую ладонь. Берузаимский, ожидавший, что сейчас он заговорит о том, что пасеку на будущий год предполагается переносить куда-то в другое место, решил, что Джаримоков здесь что-то напутал. Или у его соседа были основания пока не говорить на эту тему? А может быть, он просто забыл об этом. И, уже отходя от калитки, он заметил:

— Да, еще говорят, будто вы здесь с пасекой ненадолго, что ее куда-то перебрасывают. Если далеко — вам будет не так просто, наверное, до нее добираться…

Пасечник пожал плечами.

— Мало ли что говорят, — с заметной неохотой ответил он. — А перенесут — найдем дорогу и туда.

По лицу его было видно, что он не намерен продолжать разговор на эту тему. И Берузаимский мысленно обругал себя за эти последние свои слова…

Часа через два, перед самым вечером, он вышел на прогулку. Спустился вниз в лощину и потом поднялся по склону к хутору Рамбесному. В просторном доме преподавателя Касея на этот раз на застекленной веранде около стола сидела женщина и что-то чистила ножом. Во дворе звенели ребячьи голоса.

Берузаимский пошел дальше по единственной узкой улочке хутора и остановился только около знакомого домика Фамет. Во дворе он сразу же заметил ее плотную пышногрудую фигуру. Она возилась возле птичника. Он постоял несколько минут у штакета, в надежде, что она обернется и заметит его. Но та продолжала стоять к нему спиной, стуча о доски молотком. Кажется, ремонтировала решетчатую дверцу.

— Добрый вечер, — громко сказал Берузаимский. — Добрый вечер, соседка Фамет!

Фамет обернулась и, прикрыв глаза от лучей опускавшегося за гребень горы солнца, пыталась разглядеть окликнувшего ее. Это ей не удалось, и она медленно пошла к штакету, вытирая на ходу о фартук руки.

Даже подойдя вплотную к штакету и внимательно вглядываясь в стоящую по другую сторону его фигуру, она не сразу узнала Берузаимского. На лице ее все еще было написано недоумение и некоторая растерянность.

— Ну, что дрова, — весело сказал Владимир Петрович, — хорошо горят? Или отложены на зиму? А ведь за вами сто граммов, те, от которых я тогда отказался… Не забыли?..

Фамет продолжала всматриваться в лицо Берузаимского и наконец, кажется, узнала его. Потом для верности заглянула за штакет, ожидая увидеть там знакомую машину, но, не отыскав ее, сказала с явным изумлением:

— Это вы… И как же вы?..

— Сюда попал? — все тем же веселым тоном произнес Берузаимский. — Вот вы уже все и забыли!.. А дом, разве не вы обещали помочь мне купить в ваших местах? Да еще и за вдовушку сосватать…

Насчет вдовушки, кажется, разговора не было, но сказано это было сейчас довольно удачно, потому что хозяйка чуть покраснела.

— Так вы что же, насчет покупки домика? — сказала она. И вдруг всплеснула руками. — Так вы заходите… Только что же это я в таком виде? Знаете, посидите вот здесь, во дворике, на скамеечке. Я сейчас, только на минутку.

Владимир Петрович зашел во двор и присел на скамеечке, стоявшей под старой раскидистой грушей. Где-то рядом в сарайчике глухим басом заворчала собака. Но не залаяла, видно привыкла, что днем во двор заходят посторонние. Во дворике было так же чисто и опрятно, как и тогда, когда Берузаимский был здесь впервые. Только дверца на птичнике, которую ремонтировала хозяйка, была прикреплена криво и неумело, и это сразу говорило, что мужской руки здесь не было.

Фамет вышла из домика через несколько минут уже в другом, куда более нарядном платье. Вместо старой косынки на голове был цветастый платок.

— Так что же, — сказала она, присаживаясь на самый край скамейки. — Значит, хотите купить домик? В Навесном?.. Так можно прямо сейчас туда сходить. Это не так далеко. Меня, правда, дней десять не было дома, ну, да я думаю, там все еще по-старому… Да подождите, я сейчас узнаю…

Прежде чем Берузаимский успел ее остановить, Фамет проворно поднялась и подошла к заборчику, отделявшему ее дворик от соседнего. Берузаимский слышал, как она что-то спрашивала по-адыгейски. Когда она вернулась, на лице было написано огорчение.

— Знаете, уже поздно, — сказала она растерянно. — Кто-то купил, совсем недавно. Вот досадно! Что бы вам немного раньше?.. Или уже предупредили бы, а то ведь я думала, что вы так, для красного словца.

— Не огорчайтесь, — улыбнулся Владимир Петрович. — Дом купил я. А теперь вот зашел за должком, — пошутил он. — За обещанными за труд ста граммами.

Фамет сначала решила, что Берузаимский продолжает все еще шутить, но, когда тот в деталях рассказал ей о купленном доме, описал соседей, поверила. Хотя, кажется, и теперь не до конца. Владимир Петрович видел, что чувствует она себя как-то неловко, все время поглядывает на соседний двор. По-видимому, визит незнакомого мужчины к одинокой женщине не мог остаться там без внимания. И он не стал затягивать своего первого визита. Он встал.

— Как, вы уже уходите? — спросила Фамет голосом, в котором прозвучали одновременно и облегчение, и сожаление. — Но теперь-то мы увидимся. Теперь соседи.

— Я хотел зайти к вам в магазин, — сказал Владимир Петрович. — Наш-то сегодня не работает. Говорят, продавщица по каким-то своим делам уехала. Пришел в ваш, а он-то уже закрыт.

— Так он по субботам только до шести, — огорченно заметила Фамет. — А вам, может, что-нибудь из еды, так я помогу…

— Спасибо, — засмеялся Берузаимский. — С едой я мог бы подождать и до утра. Папиросы забыл купить — это хуже. Придется одолжить у соседа. Ну, до свидания, — сказал он, уже прикрывая за собой калитку, и приостановился. — Да, кстати, вы говорили об учителе, преподавателе английского языка. Тот, который радиолюбитель, кажется. Вы не знаете, он на лето никуда не уезжает? Ко мне, возможно, приедет на каникулы племянник из города. У него не все в порядке с английским. Вот бы он его подтянул. Как вы думаете, не откажется?

— Тут как-то трое студентов отдыхали, так он с ними занимался, — сказала Фамет. — Они у меня жили… Хотите, я у него спрошу?

— Нет-нет, — сказал Владимир Петрович. — Сейчас спрашивать не надо, я еще не знаю точно, приедет ли племянник. А вы, если можно, просто узнайте, никуда он не собирается на лето уезжать. Если нет, тогда я сам пойду к нему и поговорю. Только, пожалуйста, ничего пока о моей просьбе не говорите, а то получится неудобно, если племянник не приедет.