Эллери Куин - Встречи во мраке [сборник]

Бонд сидел вместе с Кристатосом на веранде ресторана «Сперанца» и тянул свой «Негрони». Приятно, что они понимали друг друга, и еще приятнее было сидеть с человеком своего круга, вернее – ранга. И потом, шум моря, звезды и фетуччини – все это настраивало на какой-то лирический, точнее, на возвышенный лад…

Когда они договаривались с Кристатосом, то условились, что Бонд подсядет в ресторане к человеку с бокалом «Кремсбада» в руке. «Кремсбад» – это было что-то новое. Не банальная «Аванти» в кармане брюк или белая роза в петлице, по которой обычно люди находили ДРУГ друга, а в этом – был и свой юмор. Кристатос – толстый, начинающий и полнеть, и лысеть одновременно, низкорослый мужчина итальянского типа – и вдруг «Кремсбад» – детский напиток, да еще в конце октября, когда жара спала и никто не пьет прохладительное…

Две недели назад Бонда вызвал «М» и, глядя мимо него, объявил, что он должен отправиться в Венецию – там участились случаи поимки местных агентов с опиумом и таблетками – одним словом, дело не имело к Бонду никакого отношения, но эти таблетки принимали характер национальной заразы, и сам премьер-министр отдал соответствующие распоряжения.

Бонду были выделены средства: сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов и назван человек-Кристатос…

Ресторанчик был просто чудо – танцевальная площадка в форме зигзага, танцы здесь всю ночь, в полночь фейерверк, загорается весь дом, а рядом в подсвеченную воду бассейна прыгают шесть красоток в купальниках из прозрачного, телесного цвета нейлона и чудесных шапочках в форме разных цветов…

Но цены Бонду не нравились. Не очень понравился ему и Кристатос. Этот итальянец сразу взял быка за рога – выдал все, что знал сам и что ему доложила мелкая сошка, агенты:

– Чаще всего провозят наркотики в запасном колесе, из Аравии или еще откуда-то с побережья. Круговая порука – если человек заваливается, то за каждый год тюрьмы он получает десять тысяч долларов, а его семья обеспечивается деньгами, которых вполне хватает на жизнь. Добиться от них ничего невозможно, Он укажет мистеру нужные каналы, он знает сколько? Да, сто пятьдесят. О’кей.

– Но, Кристатос…

– И еще: тут есть еще один очень плохой человек, очень плохой. Мистер его уберет, да? Он очень плохой, богач, владелец этого ресторана.

– Да, а кто он?

– Он сидит сейчас в углу с той блондинкой. Вы ев заметили, когда входили. Это Лиз Баум, она из Вены. Очень дорогая шлюха, высший класс. На баб денег он не жалеет!

Трудно было не заметить эту блондинку с голубыми глазами. Свежа как роза, и она вносила в атмосферу этого кабака какую-то живость, веселость. Она реагировала на шутки своего поклонника волнующим, грудным смехом. Эта полная грудь, голубое платье с белым кружевным воротничком, цвет глаз, маленькие ручки и лукавство…

Все мужчины, едва войдя в ресторан, делали стойку и посылали ее спутника ко всем чертям.

Бонд посмотрел в сторону мужчины; такой тип всегда ему импонировал – здоровый, цветущий, живой и не слишком обремененный долгами и интеллектом. Он сделает ее счастливой, а потом, когда настанет пора прощаться, ни он, ни она не будут слишком переживать разлуку.

Бонду приятно было смотреть на эту пару – если уж он сам не может иметь эту девушку, то почему бы не признать, что она, по крайней мере, в хороших руках?

– Она шлюха?

– И дорогая. А его звать Энрико Коломбо. Он заправляет всем этим делом, и его очень надо прикончить. Иначе я отказываюсь говорить…

Они не заметили, как подошел офицер и унес лишний стул, сославшись на банкет в соседнем зале. Держа этот стул на вытянутых руках, он пронес его в комнату с табличкой «Служебный вход».

Коломбо ждал, сидя на столе, пока официант доставал из сиденья магнитофон. Прослушал пленку и в нетерпении забарабанил пальцами по столу. Затем вернулся в зал и сел за свой столик, предварительно сжав белую ручку Лиз, лежащую на скатерти.

Между двумя любовниками началась банальная свара. Оба вскочили.

– Австрийская тварь! Вон из моего ресторана!

– А ты – итальянский мухомор, не сметь позорить мою страну! Вот тебе!

Женщина, вильнув бедрами, схватила стакан с виски и плеснула в физиономию Энрико.

На них смотрел весь ресторан. Коломбо провел рукой по лицу, и на губах его появилась небольшая усмешка, он прищурил глаза…

Бонд шагнул вперед.

– Я вызову для вас такси.

– Вы очень любезны, мсье.

Она вспомнила о своих манерах и держалась чопорно. Бонд, подхватив ее под руку, вышел на стоянку и, усаживая ее в машину, попросил о встрече.

Она еще пылала от негодования и поэтому встретила его предложение без особого энтузиазма.

– Все мужчины – скоты, – сказала она ему, – но вы джентльменская свинья. Хорошо, я завтра принимаю свою последнюю солнечную ванну в этом году на пляже Иль-Бадио, под желтым тентом в одиннадцать.

– Странное место для свидания.

– Вы сами напросились, я вас совсем не знаю.

Бонд сжал ее руку, и машина уехала.

Когда он вернулся в зал, Коломбо не было, а Кристатос отправился в туалет, очевидно, выяснить со своими – не продешевил ли он и откуда лучше начать с валютой, может, сразу взять деньги в долларах?

Пляж Иль-Бадио был совершенно пуст. Тенты, качалки, лежаки свалены в кучу – сезон окончен. Жара стояла убийственная, и ноги Бонда по щиколотку проваливались в раскаленный песок. Прямо перед собой он увидел желтый тент, огороженный парусиной, подошел поближе и, посмотрев через него, сказал:

– Привет, леди…

Она лежала, подставив жарким лучам все тело, и только лицо пряталось под тенью зонта.

Смуглое тело, круглый живот и полосатое, черное с белым, полотенце составляли яркий контраст..

Бонд присел рядом. Она только набросила на бедра полотенце и взглянула на него сквозь ресницы, потом рассмеялась.

– Вы очень приятный джентльмен, но, как и все мужчины, вы…

– Свинья?

– О, нет. Давайте болтать.

– Я бы хотел поболтать о вашем друге Коломбо, Кстати, мы здесь одни?

– Как видите.

Она опять начала смеяться, и Бонду мучительно захотелось сбросить с себя все и тоже упасть рядом с ней на полосатое махровое полотенце.

– Для этого здесь слишком много песка, для того, что вы хотите, и слишком жарко, мой джентльмен. А Коломбо – он мужчина, – и она прикусила губку.

Бонд увидел, что она начинает нервничать, и огляделся. Идя сюда, он, конечно, сознавал, что это поспешно назначенное свидание не было простой женской прихотью, и все же…

Он вскочил. От бокового тента, наперерез желтому зонтику, двигались трое. Он посмотрел вниз на заманчивое женское тело; глаза раскрыты, на лице равнодушие, если не отвращение. Она тихо прошептала, не открывая глаз: