Ян Стокласса - Стиг Ларссон: человек, который играл с огнем

– Что ж, конечно, можно об этом поговорить. Если только речь не пойдет о том, что я якобы замешан в убийстве Пальме.

– Несколько дней назад мы были у Вика Макферсона, – сказал я. – Он назвал вас лучшим шпионом за всю историю ЮАР. Может, с этого и начнем?

– Можем обсудить что угодно из того, что я рассказывал в Комиссии истины и примирения. Я отвечал за все операции, исполнителями которых мы были. Шла холодная война, и я на ней сражался за Запад. Тогда мы считали, что моральная правота на нашей стороне. Я выполнял грязную работу за наше правительство, а наше правительство делало ее за все правительства западного мира.

– Значит, убийства Рут Фёрст, Дженнет Шун и ее дочери совершены во имя апартеида?

– Как я уже сказал, шла война. Нам отдали приказ убить мужа Рут, Джо Слово, и мужа Дженнет, Мариуса Шуна. Гибель этих женщин – не убийства, а роковые случайности в военное время. Они оказались невольными жертвами.

– Мы недавно говорили с Фрицем Шуном. – Крейг и глазом не моргнул. – Его первое воспоминание, как его выносят из горящей комнаты, где находились его мать и сестра.

Крейг не шелохнулся.

– То, что именно жены, а не мужья погибли от взрывов посылок, это просто случайность?

– Ну, посылки-то были адресованы Джо Слово и Мариусу Шуну. Если их открыли жены, они сами решили свою участь.

Разговор так и крутился вокруг столь же абстрактных тем. Крейг был действительно умен. Иначе бы не смог столько лет уходить от возмездия. В конце беседы я все же спросил о том, ради чего приехал из Швеции.

– Вы были причастны к убийству Улофа Пальме?

Крейг посмотрел мне прямо в глаза.

– Меня обвиняли очень во многом. Говорили, что это я стоял за убийством Пальме, за авиакатастрофой, когда погиб Самора Машел, даже за взрывом над Локерби. Это всё чушь. Я не причастен к убийству Улофа Пальме.

Он ответил, но не оборвал разговор, и я попробовал изменить подход.

– На днях я отыскал Риана Стандера…

– Риан Стандер мертв.

– Нет, это не так. Он отказался от встречи со мной, и с Николасом тоже.

Мне все-таки удалось удивить Крейга.

– Надо будет мне самому все выяснить. Риан Стандер – таракан.

Мы с Николасом переглянулись. Оставалось только надеяться, что мы не обрекли мистера Стандера на смерть.

Вскоре наш разговор завершился. Мы разошлись, пожав друг друга руки. Больше больных мест Уильямсона мы не задели.

В самолете у меня было ощущение, что я ничего не вынес из путешествия в ЮАР. Что ж, значит, придется заняться расследованием в иных направлениях. Южноамериканский след не мог привести меня ни к чему новому. Если только Крейгу не захотелось бы чуть-чуть пооткровенничать, надежды на что бы то ни было были ничтожны.

Стокгольм, февраль 2016 года

В полицейском участке на Кунгсхольмене меня любезно приветствовала детектив Карин Юханссон. У нее на столе лежала набитая до отказа папка. Я прочел имя на обложке – «Якоб Теделин». Потом к нам с Карин присоединился ее коллега инспектор Свен-Оке Блумбергссон. Они сказали, что будут записывать наш разговор, и до меня дошло, что я буду допрашиваемым. По телефону я спросил, какова судьба письма, посланного мной им полгода назад, и пообещал, что расскажу о своей встрече с Крейгом Уильямсоном. Возможно, если я дам им что-то, они тоже поделятся со мной информацией.

Блумбергссон зачитал обязательные в начале допроса формулы и включил цифровой диктофон. Мы провели без движения почти два часа. Казалось, они искренне интересуются Уильямсоном и южноафриканским следом в деле Пальме. Возможно, подумал я, дело в том, что помощник генерального прокурора Керстен Скарп уже сказала, что намерена сложить с себя руководство расследованием в деле Пальме. С 1987 года, когда она начала работу над этим делом, она в целом вела себя так, будто верит в виновность Петтерссона. Новые следователи, казалось, ухватились за возможность заняться другими версиями. Или полиция с трудом заучила-таки урок и поняла, что ей следует принимать журналистов всерьез, если полицейским не нравятся отрицательные отклики о ее работе.

Я рассказал Юханссон и Блумбергссону о поездке в ЮАР. И теперь мог сам задать им несколько вопросов. Карин Юханссон стала листать бумаги в папке, когда я заговорил о Якобе Теделине.

Получив мой отчет о разысканиях относительно Якоба, предпринимать никаких действий они не стали. Но сказали, что Теделина допрашивали дважды в 1987 году. До первого допроса в мае 1987 года Якоб находился под наблюдением СЭПО. Причиной этому послужило то, что в конце 1986 года он встретился с внештатным сотрудником СЭПО, назвавшись ложным именем и в парике. Теделин хотел поговорить об убийстве премьера. А уже в 1988 году досье Теделина по какой-то причине положили под сукно. Карин не нашла этому объяснений.

Полицейские пообещали передать мне все наводки, которые Стиг Ларссон предоставлял полиции. Однако во всем, что касалось Теделина, я натыкался на затруднения. Расследование, как обычно и говорят в таких случаях, по словам Карин и Блумбергссона, еще продолжалось, и они обязаны были защищать тайну частной жизни этого человека. Но в то же время они зародили во мне некоторую надежду, сказав, что я должен подать письменный запрос на информацию о нем.

Я пришел в полицию поговорить о Теделине, но им нужно было что-то более конкретное, чем все, что было у меня на него. Например, подсказка, где находится орудие убийства. Я взял себе на заметку этот вопрос.

Стокгольм, февраль-апрель 2016 года

Когда подает голос New Yorker , на него обычно откликаются. В феврале Николас Шмидл приехал в Швецию поговорить с множеством людей, которые иначе, чем я, смотрели на убийство Пальме. Многие из тех, кто был недоступен для меня, с готовностью бежали на интервью с журналистом New Yorker . В числе прочих – Ханс-Гуннар Аксбергер, редактор доклада Комиссии по пересмотру, гуру уголовного сыска Лейф Г. В. Перссон, сыновья Улофа Пальме и вереница других особ. Единственная, кто отказала Шмидлу, – это Лисбет Пальме.

Мы с Николасом поехали на моей «вольво» в Фальчёпинг встретиться с Якобом Теделином. Неделю назад я написал ему по электронной почте и попросил об интервью, но он отказал. Новый план заключался в том, чтобы заявиться непрошеными гостями к нему домой.

С нами поехал один мой знакомый, Юхан. Он вызвался помогать во всяких непредвиденных ситуациях. Через пять часов мы добрались до Фальчёпинга. Это сонный городок между двумя небольшими горами в глухой части лена Вестра-Гёталанд. Округа холмистая, фермерские угодья перемежаются участками леса.

Якоб жил в скромном двухэтажном доме на склоне холма, в нескольких сотнях метров от отеля, в котором мы остановились. Ставни на окнах его квартиры были закрыты.