Вячеслав Каликинский - Посол. Разорванный остров [publisher: 1С-Паблишинг]

– Разумеется! – фыркнул Александр, вставая с кресла и делая энергичные наклоны в поясе вправо и влево, – таковое он позволял себя лишь в присутствии самых близких людей. – И что?

– А то, государь, что нам реально грозит потеря южной половины острова Сахалин! Сей остров, принадлежность которого было весьма туманно определена на прежних переговорах с японским правительством, уже без малого практически разорван! Пользуясь этой неопределённостью, японцы давно предпринимают практические шаги по освоению юга Сахалина, его угольных, прежде всего, запасов. А за их спиной нетерпеливо топчутся алчные американцы, англичане, голландцы. Им всем до зубной боли нужна эта «угольная яма» для эскадр на Дальнем Востоке! Слава богу, что пока Япония слишком слаба, чтобы открыто заявить свои права на спорный Сахалин. И слишком осторожна – пока осторожна! – чтобы не отдать природные богатства острова в концессию тем же американцам или голландцам! Мало того: согласившись с возможным разрывом острова, мы тут же потеряем все преимущества владения огромными территориями тихоокеанского побережья! Ибо, став японским, Сахалин и особенно его южная часть станет непреодолимой преградой для нашего будущего Тихоокеанского флота, государь!

– Ты слишком мрачно нынче настроен, светлейший! – хмыкнул Александр. – Ты первый, наперегонки с генерал-фельдмаршалом Дмитрием Алексеевичем Милютиным [30] Военный министр Российской империи в царствование Александра II. , уверяешь меня, что нынешняя Япония слаба, утомлена внутренними войнами и беспорядками, сменой правительства и экономическими проблемами. Это и не Британия с её непомерными амбициями, Александр Михайлович! К чему Японии нынче этот остров и все новые проблемы, с ним связанные?

– Вы правы, ваше величество! У Японии, слава богу, хватает проблем и без Сахалина. Но не забывайте о той же Британии, государь! Об Америке, о Франции и прочих европейских державах! Угольные месторождения Сахалина весьма велики, между тем в портах Тихоокеанского побережья дефицит этой «корабельной крови» настолько велик, что там едва не дерутся за очередь к бункеровке! Я лично нисколько не сомневаюсь в том, что за спиной Японии, претендующей на юг острова, выстроились в очередь многие державы! Они только и ждут момента ослабления российского влияния и авторитета, чтобы перекупить у Японии права на освоение природных богатств острова Сахалин и попутно запереть Россию в Татарском проливе. Нам никак нельзя терять сей остров, государь!

– Так и не будем терять, Александр Михайлович! Примем посла, его верительные грамоты, с Божией и твоей помощью начнём интенсивные переговоры с японским микадо… Дома и стены помогают, вспомни, светлейший!

– Не знаю, государь! – проворчал Горчаков. – Не знаю! Вернее, не уверен насчёт родных стен: совершенно очевидно, на мой взгляд, что предложение японского правительства возобновить переговоры по Сахалину именно в Петербурге, столь далёком от Токио, не есть ошибка или дружеская уступка микадо. Я почти уверен, что столь великая отдалённость места переговоров от предмета территориального спора явится ещё одной, на сей раз существенной причиной затягивания переговорного процесса!

– Ну, полно, полно, князь! Ты находишь общий язык с такими упрямцами, как Бисмарк – неужели не сумеешь «переговорить» азиатов, только-только вышедших на международную дипломатическую арену?

– Вы мне льстите, ваше величество! Или вот ещё, вспомнил, кстати! Накануне визита нашего гостя я освежил в памяти впечатления от посещения Японии разных людей, в том числе и наших. Японцы, к примеру, очень не любят говорить слово «нет». Отказать человеку, который что-то просит у японца, для последнего всё равно, что расписаться в своём бессилии – так, по-моему. И в ответ на просьбу, которая совершенно не затруднит европейца ответить решительным отказом, японец начнёт вилять, уходить от прямого «нет». Или пообещает выполнить – но не сделает. Это и в быту, государь, создаёт немалые трудности. Порождает проблемы, ежели не конфликты. А уж в дипломатии, коль скоро такой способ поведения будет туда привнесён, и вовсе трудно будет с ними общий язык найти…

Александр рассмеялся:

– Полно, полно, господин канцлер! Чтобы ты со своим 50-летним опытом в европейской дипломатии да не обошёл азиатских варваров! Не прибедняйся, Александр Михайлович!

– Поглядим, государь… Покойной ночи, ваше величество!

Пока Александр, готовясь ко сну в последнюю ночь пребывания во владениях королевы Виктории, завершал беседу с Горчаковым, русские миноносцы почётного эскорта, не утруждая себя получением позволения Английского адмиралтейства, вошли под Андреевскими флагами в устье Темзы и заняли там стратегические позиции, преградив торговым и прочим судам, спешащим в уютные порты, путь к одинокой яхте «Штандарт», дожидающейся своего императора. Тяжёлые русские броненосцы, держащиеся в нейтральных водах, также держали корабельные паровые машины под предельным давлением, готовые по первому признаку недружественных действий британского флота внести свои «аргументы» в давнее противостояние…

Слава богу, этого ничего не потребовалось. Ранним утром следующего дня «Штандарт» с невыспавшимся императором Александром на борту, возглавил конвой миноносцев сопровождения, утюжа серые волны на пути в Россию.

Эномото Такэаки, ничем более во Франции не задерживаемый, тоже засобирался в русскую столицу. Купив железнодорожные билеты до Антверпена, Эномото, не подозревая о том, что его персона стала причиной бессонницы русского императора, совершил последнюю свою лодочную прогулку по Сене вокруг острова Ситэ. Затем, решив обновить новенький мундир вице-адмирала, а более того опасаясь совершить по прибытии в Санкт-Петербург какую-нибудь дипломатическую ошибку, он нанёс визит русскому посланнику в Париже графу Орлову.

Граф, торжествующе шевеля усами и стараясь по мере возможностей сделать взор единственного глаза доброжелательным, посвятил новоиспечённого дипломата в подробности протокола первого визита в державу пребывания.

Александр просыпался всегда сам, к помощи будильника он прибегал крайне редко. Одеваться он также предпочитал самостоятельно и терпел в своей опочивальне лишь старого камердинера Осипа, неизменно подававшего ему по утрам мундир.

Где бы ни ночевал император, в смежной с его спальней комнате, на небольшом круглом столике у самых дверей, все последние годы его неизменно ждал бювар сиреневой кожи с перечнем наиболее значительных дел на сегодняшний день и списком лиц для назначенных аудиенций. В этот бювар Александр тоже заглядывал крайне редко, предпочитая полагаться на свою великолепную память.