Люк Дженнингс - Убивая Еву: это случится не завтра [litres]

– А ты почему не попал?

– Несовершеннолетний.

– И что было дальше?

– Отпустили на поруки. Обязали жить дома с мамой (я и без того там жил), ввели комендантский час, запретили выходить в интернет.

– И тут заявляются люди из МИ-6? – спрашивает Ева.

– В целом – да.

Она кивает.

– Свяжись с Ричардом. Организуй нам встречу в надежном месте. Надо узнать об Орлове как можно больше.

Работа прислугой, конечно, лишь средство для достижения цели, но Вилланель от этого не легче. Они с Марией и Иоганной должны вставать в полседьмого утра, потом на кухне на скорую руку завтракать кофе и бутербродами с сыром, потом чистить пылесосом общие помещения отеля. После этого – утренняя уборка.

В «Фельснаделе» двадцать четыре номера, и восемь из них лежат на Вилланель. Уборку надо начинать с самого дальнего от двери угла комнаты, чтобы ни единая деталь не оказалась упущенной. Каждая поверхность – туалетные столики, письменные столы, телевизоры, спинки кроватей, дверцы шкафов – должна быть протерта сухой или мокрой тряпкой. Корзины для бумаг опустошены, все лежащее на столиках и столах приведено в порядок. Потом кровати аккуратно перестилаются свежими простынями и наволочками. В ванных – там уборщицы должны всегда надевать резиновые перчатки – следует мыть всё, сверху донизу, начиная с зеркал. Ванны, душевые стойки и унитазы после мойки дезинфицируются, полотенца и гигиенические средства заменяются на свежие. После этого – чистка пылесосом ковровых покрытий.

В некоторых комнатах работы оказывается больше, чем в других, и они способны многое рассказать о жильцах. В номере Магали Ле Мёр царит хаос с разбросанными повсюду полотенцами, покрывалами и грязным нижним бельем. На туалетном столике – блок ментоловых сигарет и початая бутылка персикового шнапса. На полу в ванной мокро, унитаз не смыт.

Номер Сайласа Орр-Хадоу, напротив, выглядит так, будто туда никто не заходит. Он сам заправляет кровать, аккуратно складывает и убирает всю одежду и оставляет комнату в первозданном виде. На письменном столе все книги, бумаги, карандаши лежат ровненько, по линеечке. На ночном столике – фото тревожного мальчика в очках, в чертах которого безошибочно узнается сам Орр-Хадоу; он держит за руку одетую в форму няню. Рядом с фотографией – две замусоленные книги в твердых переплетах: «Винни-Пух» и «Майн кампф».

К восьмой, и последней, комнате, где живет Ричард Баггот, Вилланель подходит в мстительном настроении. В номере воняет одеколоном, и, сняв с кровати белье, она обнаруживает скомканные стринги – наверняка Иоганны – и завязанный узлом использованный презерватив. Когда комната приобретает наконец приличный вид, Вилланель позволяет себе опуститься в обшитое телячьей кожей кресло. Пусть работа неприятна, а порой даже тошнотворна, Вилланель все же сознает, что обязанности горничной дают ей хоть немного столь нужного уединения. Мария – дружелюбная соседка, но Вилланель раздражает ее депрессивность, и к тому же она храпит.

На проведенном Биргит утреннем инструктаже Вилланель узнает единственный, но чрезвычайно важный факт – расположение номера Линдера. Он живет в просторных апартаментах на втором этаже, их окна смотрят на площадку перед отелем. У Вилланель нет ни одного номера на втором этаже, так что для убийства требуется тщательнейший хронометраж.

Для гостей Линдера жизнь в «Фельснаделе» протекает весьма неспешно. До одиннадцати утра – долгий завтрак в обеденном зале. После этого напитки подаются на открытой террасе, где установлены кресла с откидными спинками и инфракрасным подогревом, чтобы ничто не мешало наслаждаться видами Высокого Тауэрна. Заснеженный хребет Гранатшпитце лезвием сверкает на фоне густой и чистой небесной синевы.

А внутри здания тем временем текут неформальные беседы. Когда Вилланель входит в холл, чтобы отчитаться Биргит о завершении уборки, она застает там миниатюрного итальянского фашиста Леонардо Вентури, ораторствующего перед небольшой группой поклонников.

– Старый порядок наконец рухнет, – витийствует он. – И наступит новый золотой век. Но этот процесс не будет безболезненным. Ибо для рождения новой Империи должны быть безжалостно истреблены все старые призраки.

– Старые что , старина? – просит уточнить Орр-Хадоу.

– Призраки . Фантомы.

– Прошу прощения, мне послышалось «старые физруки».

– Что такое физруки?

– Учителя физкультуры. В школе мы ходили на физкультуру каждый день. Физруком был бывший офицер из военной полиции, и, если ты не мог как следует отжаться, он отправлял тебя под холодный душ и непременно следил, чтобы ты простоял там не меньше пяти минут. Славный был старик. Извини, я перебил.

Но Вентури уже потерял ход мысли, и в возникшей краткой паузе Вилланель проскальзывает через холл к административной стойке.

Биргит поднимает на нее ледяной взгляд.

– Седьмой номер. Жалоба. Сейчас же ступай туда и все исправь.

– Да, Биргит.

Комната семь – это Петра Фосс. Когда Вилланель, постучавшись, открывает дверь ключом-карточкой, Петра с сигаретой лежит на кровати. На ней джинсы и отутюженная белая рубашка.

– Иди сюда, Виолетта. Ведь тебя, кажется, так зовут?

– Да.

Петра разглядывает ее.

– А в этой форме ты милая штучка. Вполне арийская куколка.

– Как скажете.

– Так и скажу. Принеси мне что-нибудь, куда стряхивать пепел.

Вилланель в ответ наклоняется и вынимает сигарету изо рта Петры. Подходит к окну, открывает его, впуская волну холодного воздуха, и выбрасывает окурок в снег.

– Так. Значит, ты меня не одобряешь.

– Вы гость. Подчиняйтесь правилам.

Петра улыбается.

– Я тут никакой, б…, не гость. Мне заплатили, чтобы я сюда приехала. И неплохо заплатили.

– Это не имеет значения.

– Хм, надо же, что позволяет себе прислуга! Какое высокомерие. – Петра томно свешивает ноги с кровати и встает перед Вилланель, глядя ей прямо в глаза. Очень медленно и демонстративно она вынимает черный галстук-платок Вилланель из кожаного фиксатора. – Тогда я, наверное, в твоем вкусе.

Вилланель прикидывает. В сегодняшнем послеобеденном расписании – часовая вертолетная экскурсия над пиками Тироля и Каринтии, которую будет вести лично Линдер. Отправляются в два. То есть часик у нее, пожалуй, найдется.

– Все может быть, – отвечает она.

– Значит, Константин Орлов, – говорит Ричард. – Не ожидал услышать это имя столько лет спустя.

Они сидят у окна, выходящего на Оксфорд-стрит, за столиком в кафе на пятом этаже универмага. Ева пьет чай, а Ричард без энтузиазма разглядывает тарелку с разогретой картофельной запеканкой.

Ева улыбается.

– Жалеешь, что заказал?