Вячеслав Каликинский - Посол. Разорванный остров

Сэр Огастус Лофтус чуть заметно прищурился: такой отповеди от дипломата-«новичка» он не ожидал. Однако, не желая сдавать позиции представителя сильнейшей державы мира, тут же предпринял заход с другой стороны:

— О-о, господин вице-адмирал, моя неосведомлённость относительно природных богатств острова Сахалин простительна! Ну а как же тогда прикажете расценивать вашу осведомлённость? — лорд легонько прикоснулся краем бокала к сияющей звезде Станислава на алой ленте, пересекающей наискосок мундир вице-адмирала. — Посчитает ли правительство Японии эту награду достойной платой за потерянный сахалинский уголь? Простит ли оно вас, господин Эномото?

Английский посланник явно нарывался на скандал. Словно почувствовав сгущающуюся обстановку, рядом тут же возник Горчаков — сразу же затмив сиянием многочисленных знаков орденов единственную награду Эномото.

— Ну-те, господа дипломаты! А не освежить ли нам бокалы? — канцлер сделал еле заметный жест, и рядом тут же возник официант с серебряным подносом. — Прошу, господа! Но не помешал ли я вашей беседе, сэр Лофтус? Господин вице-адмирал?

— О, ничего особенного, ваше сиятельство! — поторопился опередить оппонента Эномото. — Мы говорили о поразительном сходстве природы каменного угля и сверкающего алмаза.

Лофтус посмотрел на Эномото с вялым интересом:

— А вы сильны и в химии, ваше высокопревосходительство?

— Чуть хуже, чем в поэзии, лорд Лофтус, — слегка поклонился Эномото. — Помните ли вы давний поэтический спор между Алмазом и Углём? Позвольте напомнить:

— Браво, браво, господин вице-адмирал! — сэр Лофтус, не выпуская бокала из левой руки, изобразил аплодисменты. — Вы опасный противник в споре, и мне пора отступать!

— Британцы отступают? — шутливо ужаснулся американский посланник Джордж Боукер, подходя к спорщикам со своим бокалом, очевидно, далеко не первым. — Сэр Лофтус, верить ли мне своим ушам?

— В России приходится верить всему, — усмехнулся Лофтус.

— Моё почтение, ваше сиятельство, господин канцлер! — Боукер с поворота поклонился Горчакову, тряхнул кудряшками редеющих волос, обрамляющих сверкающую лысину. — Моё почтение, господин вице-адмирал Эномото! Хотел бы поздравить вас с дипломатической победой — однако всё моё естество против! Почему ваши парни из правительства просто не купили этот остров, как мы в своё время Аляску, сэр? Наши русские друзья не слишком дорожат своими обширными территориями!

Теперь настал черёд багроветь Горчакову. Ткнув своим бокалом в подоконник и едва не разбив его, канцлер схватился за спасительные очки и приготовился дать американцу отпор. Однако Эномото сделал шаг вперёд, извиняющее кивнул канцлеру и ответил за него:

— Мне не стыдно признать, господин посланник, что нынче Япония слишком бедна, чтобы заплатить России за Сахалин достойную цену.

— О-о, какие пустяки! Америка готова была помочь вам в этом, разве вы не слышали об этом, господин вице-адмирал?

— Слышал, разумеется! Я даже знаю условия, на которых ваша страна готова была предоставить моей кредит — что-то вроде сыра в мышеловке, если мне будет позволено в разговоре с поэтом [79] Посол Северо-Американских Штатов Джордж Боукер, не слишком успешный дипломат, был известен также как драматург и поэт – правда, также не слишком успешный. использовать басенный образ!

— Ха-ха-ха! Имеете в виду Лафонтена, сэр?

— Вообще-то я имел в виду басню русского поэта Ивана Крылова, — невозмутимо поправил Эномото. — К сожалению, он не дожил до нынешних дней — иначе, уверен, непременно написал бы басню о неблагодарной памяти людей, чья земля была спасена далёким другом, приславшим им на выручку сразу две флотилии кораблей. Тогда эскадра захватчика, по-моему, отступила [80] Имеется в виду смелый демарш России, направивший в июле 1863 года сразу две эскадры военных кораблей к Атлантическому и Тихоокеанскому побережьям США. Эта демонстрация поддержки американского народа сорвала агрессивные намерения Англии, и её флот, направляющийся к американским берегам, вернулся на свои базы. — вы не помните финала этой истории, сэр Лофтус.

Что-то пробормотав, американец и англичанин обменялись отнюдь не дружелюбными взглядами и ретировались в разные стороны.

— Браво, господин вице-адмирал! — руки у Горчакова были свободными, и он зааплодировал дипломату. — Не совсем дипломатически, конечно, но… Ловко, ловко вы их и лбами столкнули, и напомнили про прежние взаимные обиды! И вообще: с вами было приятно работать, господин посол! Надеюсь, что его величество микадо письменно засвидетельствует не только ваши полномочия относительно Трактата, но и продлит ваши полномочия как посла в нашей стране! Ваше здоровье, господин Эномото!

— Благодарю вас, господин канцлер! Мне тоже хотелось бы надеяться на это! Но… Вы позволите задать вам непротокольный вопрос, господин министр?

— Непротокольный? Спрашивайте, господин посол! Правда, не могу обещать, что отвечу на него — ваши вопросы иной раз ставят в тупик. Вон, поглядите на наших друзей из Англии и Америки — хе-хе-хе! Не разлей вода ведь парочка была, вместе всё стрекотали, а после ваших вопросов по углам разбежались и не глядят друг на друга! Впрочем, спрашивайте, господин Эномото!

— Месяца два-три назад мне показалось, что темпы наших переговоров по Сахалину изменились. И господин Стремоухов — а, значит, и вы, господин канцлер — словно заторопились закончить сахалинский вопрос любой ценой. И это произошло как раз тогда, когда моё правительство санкционировало мне несколько снизить свои требования по обмену. Неужели вы не почувствовали, что ещё пара-тройка месяцев упорства — и цену за юг Сахалина Россия могла бы снизить? Или я ошибаюсь, ваше сиятельство?

Горчаков вздохнул: как он и предчувствовал, непротокольный вопрос был не из лёгких. Умеет этот азиат загонять в угол, ничего не скажешь!

— Дело уже прошлое, господин Эномото: Трактат подписан! Могу лишь признать — ваши ощущения верны! Да, мы торопились! Торопились, несмотря на то что наши дипломаты в Японии доносили нам о «смене ветров» в правительственных кругах относительно твёрдости позиций в сахалинском вопросе. И вполне реальными были предпосылки добиться ваших уступок. Тем более что речь-то шла об обмене одной русской территории на другие! Признайтесь, господин Эномото, — вы же тоже так считаете? И не только вы, но и ваше начальство в Токио! Не для протокола, а?

— Насчёт Токио сказать ничего не могу, господин канцлер. У японцев есть поговорка: был молодым — не знал, стал старым — забыл! — отшутился Эномото. — А что касаемо лично меня, то скажу так: мне весьма близка ваша позиция. Но вы не ответили на мой вопрос, господин канцлер! Почему вы заторопились?