Александр Тамоников - Человек с двойным лицом [litres]

Авдеев забрал у него трубку:

– Послушайте меня, это майор Авдеев, начальник райотдела НКВД, обеспечьте связь с райкомом, это приказ!

На телефонном узле засуетились еще больше. Вскоре в трубке послышался растерянный голос первого секретаря Олевского райкома партии Зубарева:

– Слушаю.

– Это Авдеев. Что происходит, Матвей Григорьевич?

– А ты не видишь?

– Германские самолеты идут в сторону Киева.

– Это война, Владимир Александрович, хотя пока ни из города, ни из Москвы никаких сообщений не поступало. Подожди минуту, мне звонит первый секретарь обкома.

– Жду.

Все присутствующие ахнули в один голос:

– Война?!

– Похоже, товарищи. Но давайте дождемся прояснения обстановки. Вам, Алексей Викторович, – Авдеев обратился к Тетерину, – надо уговорить людей разойтись по домам, паники быть не должно.

– Дождались, мать их… – Председатель колхоза витиевато выругался и вышел на крыльцо: – Товарищи! Расходитесь по домам, если не хотите попасть под бомбы.

– Неужели война?!

Это страшное слово звучало уже везде.

– Не стоит преждевременно делать выводы. Не исключена крупномасштабная провокация. У нас пока нет никаких данных о переходе немцами государственной границы СССР. Расходитесь!

Но люди не торопились уходить. Все хотели узнать, что происходит, из первых рук, от своего непосредственного начальства.

Тетерин махнул рукой и вернулся в сельсовет.

– Что, Алексей Викторович, не послушались они тебя? – спросил Авдеев. – Да что же это у вас за дисциплина?

Бобрин огрызнулся:

– У нас колхоз, а не воинское подразделение. Если считаете, что можете воздействовать, покажите пример, товарищ майор. Пойдите сами и наведите надлежащий порядок.

Кулько потушил грозящую разгореться ссору:

– Да прекратите вы, товарищи, ей-богу, как дети малые.

Авдеев холодно ухмыльнулся:

– Это кто у нас Бога поминает? Секретарь партийной организации? Большевик?

– Об этом ли говорить, Владимир Александрович?

– Ладно, – согласился майор, – мы сейчас все на взводе. Надо взять себя в руки, возможно, не все так страшно. Да, самолеты объявились, но им час лету от границы. Встретят их наши истребители и дадут жару.

Разговоры прервала трель телефонного звонка.

Авдеев поднял трубку:

– Да?

– Это Зубарев, говорил с обкомом. Первый секретарь передал, что город бомбят, немецкие бомбардировщики уничтожили железнодорожную станцию, повредили почту, сейчас наносят удары по центру. Обком и облисполком переезжают в одну из школ на окраине.

– А где наша авиация, Матвей Григорьевич?

– Аэродром в городе. Белевский и Тухнинский военные аэродромы практически уничтожены вместе с самолетами. Остались запасные, грунтовые, откуда взлетают одиночные истребители. Но что они могут сделать против такой армады? Скорее всего в ближайшее время мы узнаем о бомбардировке Киева. Пытаемся связаться с Москвой – не удается, но линии связи пока не повреждены. Будем еще пытаться с запасного пункта управления.

– Говорили, говорили о войне и прозевали!

Первый секретарь райкома повысил голос:

– А ну, прекрати панику!

– Да какая там к черту паника, нет паники, есть злость, что прозевали нападение, все надеялись пронесет, вот и пронесло.

– Я не узнаю тебя, ох, е…

Зубарев никогда не ругался, он слыл человеком сдержанным, спокойным, а тут!

– Что случилось, Матвей Григорьевич?

– И нам досталось. Несколько бомбардировщиков кружат над Олевском. Одна бомба разорвалась во дворе райкома, по-моему, есть убитые. Я перехожу в школу, в первую начальную, некоторое время связи не будет, потом надеюсь, наладится, черт… взрывы на железнодорожной станции. Все, майор, до связи.

– Я еду в районный центр, – крикнул в трубку Авдеев, но Зубарев уже не слышал.

Немецкие бомбардировщики уничтожили здание райкома, райисполкома и НКВД, где находилось и отделение НКБ, железнодорожную станцию, промышленный комитет, педагогический техникум, МТС, среднюю школу, несколько десятков жилых домов, в основном в районе железнодорожной станции. Пути были повреждены.

Отбомбившись, «Юнкерсы» двинулись обратно на свои аэродромы. Уходили в том же образцовом порядке, как и пришли, под прикрытием истребителей. А навстречу им, на восток шла уже вторая волна авиации.

Над деревней на малой высоте пронесся небольшой одномоторный самолет со зловещими черными крестами. Люди пригнулись от рева двигателя и побежали к хатам. Самолет, сделав круг, ушел в сторону Олевска.

Авдеев бросил трубку и пересказал собравшимся новости от секретаря райкома.

Наступила тягостная тишина. Закурили.

– Как же теперь жить будем? – спросил Бобрин.

Кулько напомнил:

– У тебя же есть секретная папка в сейфе на случай войны.

– Да, но вскрывать ее без приказа из области я не могу. Без личного приказа первого секретаря обкома партии.

– Ты же слышал, что происходит в городе. Там сейчас не до деревни Горбино.

– Не имею права. Будет приказ – тогда другое дело.

Авдеев поправил ремень:

– Я уезжаю в Олевск.

Кулько проговорил:

– Может повременим, Владимир Александрович, вон как самолеты немецкие разлетались: над деревней и то кружат. Увидят твою «Эмку» на дороге – расстреляют с воздуха. Согласись, сам ни за что погибнешь и людей своих погубишь.

– Но мне надо быть в райцентре.

Бобрин напомнил:

– Твое отделение вместе с отделением НКВД немцы разбомбили.

– И что? Разбомбили здание, сотрудники наверняка успели уйти в укрытие.

Тетерин воскликнул:

– Да никто не говорит, чтобы вы тут оставались, товарищ майор, просто надо дождаться, пока поутихнет. Не могут же немцы летать весь день?

– Ладно, подождем немного, сейчас действительно небезопасно ехать.

– Вот и добре.

Кулько, Тетерин и Бобрин пошли по деревне успокаивать селян. Авдеев с участковым и Золотовым остались у телефона.

Мирон Авдеевич Рылов тоже слышал гул самолетов. Он вышел во двор. В небе ровным строем шли бесконечные ряды бомбардировщиков. Осмотревшись по сторонам, агент перекрестился:

– Слава тебе, господи, свершилось! Ну теперь держись большевистская сволочь.

Он вернулся в хату в приподнятом настроении. Надо кормить узника. Вчера ничего не давал, сегодня надо, а то подохнет соседушка, тогда гауптман с него голову снимет.

Рылов сварил в чугунке картошку в мундире. Положил в миску пару соленых огурцов, отрезал хлеба, подумал – ополовинил и без того небольшой кусок. Забрал из шкафа переданный ему Алексом «Вальтер», новый немецкий пистолет, принятый на вооружение в Вермахте в прошлом году. В магазине – восемь девятимиллиметровых патронов.

Рылов, согласно инструкции гауптмана, привел пистолет к бою. Оставалось только поднять флажок предохранителя вверх и можно стрелять. Посмотрел в окно, но этого ему показалось мало – вышел на улицу. Люди тянулись от сельсовета. Маются в неведении: что же будет дальше? А дальше будет оккупация. Немцы быстро приучат к порядку. Себе надо будет теплое местечко выпросить через Алекса. Подойдет должность начальника на деревне. Ничего, немцы быстро оценят его усердие.