Александр Тамоников - Группа специального назначения

— На этом неприятные новости не исчерпываются, — с трагической миной поведал Малютин. — Сегодня ночью особым отделом НКГБ были задержаны Инга Александровна Кострова и ее сестра Лидия. Такие вот пироги с котятами, — сокрушенно вздохнул Малютин, — их едят, а они пищат… Похоже, смерть Кострова их сильно разозлила. Женщинам вменяется контрреволюционная деятельность, пособничество участникам антисоветского заговора плюс всякая мелочь вроде недоносительства на врага народа… Нагрянули под утро, обеим дали пять минут на сборы. А ведь Инга Александровна только вчера утром вернулась из больницы…

— Павел Егорович, но вы же понимаете, что это полный абсурд… — Максим содрогнулся. Он не мог поверить своим ушам. Образ Лиды постоянно стоял перед глазами, помогал ему бороться с трудностями. Когда он думал о ней, сладкое тепло растекалось по телу. А он уже прикидывал, как бы вырваться за пределы дачи, нанести ей визит. А заодно извиниться, что нарушил обещание привезти Ингу из больницы. Он же не мог разорваться!

— Органы так не считают. — Малютин усердно отворачивался. — Следственный изолятор НКГБ забит до отказа, женщин временно поместили в тюрьму, расположенную в крепости. Предвижу вашу просьбу, Максим Андреевич. Я постараюсь все выяснить, сделать все возможное, по крайней мере, облегчить условия их содержания… Но повторяю, я не всесилен. У органов свое начальство, которое не подчиняется партийному руководству.

Максим сидел, оглушенный, выбитый из колеи. Рядом поднимался враг — реальный, зловещий, а безжалостный каток, запущенный несколько лет назад, продолжал калечить жизни собственных граждан. И этому, по-видимому, не будет конца. Под него мог попасть любой, даже беззаветно преданный и верный идеалам…

— Я уже в курсе, что ты, Максим Андреевич, проявлял интерес к сестре Инги Александровны, причем интерес, далекий от служебного. Мне жаль, м-да… Не волнуйся, майор, все образуется, вот увидишь…

Звучало не очень убедительно. Остаток дня Шелестов был подавлен, бесцельно слонялся по саду. Товарищи сочувственно поглядывали на него и, кажется, догадывались, что у командира на душе.

Полковник Платов с подчиненными весь день не выходил из подвальных помещений. Выбрались только с наступлением темноты — как землекопы из шахты. Платов и Малютин заперлись в кабинете, провели конфиденциальную беседу. Малютин по ее завершении куда-то уехал. Заспешили за пределы дачи и невзрачные подчиненные майора ГБ. Спешно убыли Цветков и Малашенко.

Максим сидел на веранде, когда вышел уставший Платов. В глазах его поблескивали искры, но смотрел он строго и требовательно.

— Не вставайте, майор, сидите, — отмахнулся он и стал прохаживаться по веранде, слушая, как поскрипывают под ногами половицы. — Я знаю про арестованных женщин — Павел Егорович поведал по секрету. Объясните, майор, зачем это? Вы не успели выйти из заключения, и сразу вас потянуло на амуры. Должны понимать, что это решительно не приветствуется. Напомнить, кто вы такой? Ладно. — Платов поморщился. — Надеюсь, вы ей ничего не разболтали и не пообещали, — он пристально посмотрел в глаза подавленному майору, криво усмехнулся. — Я понимаю, что «любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь» и все такое. Я даже готов понять и сделать вид, что ничего не было, если вы придете в себя. Надеюсь, у вас не хватит наглости просить меня похлопотать о судьбе неких гражданок? Не моя это прерогатива, в любом случае я бы не стал этого делать.

— Все в порядке, товарищ майор госбезопасности, — выдавил Максим. — Я сам во всем виноват, мне и исправлять свои ошибки. Надеюсь, они не фатальные… Есть новости по работе? Или наша задача выполнена, и мы должны обо всем забыть?

— Товарищ Берия просил передать благодарность вам и вашим людям. Лаврентий Павлович нисколько не сомневался, что вы справитесь. — Платов сел и вытянул ноги. — Непростые выдались двенадцать часов, гм… Герру Вайсману было очень неприятно, что с ним произошла такая история. Поначалу он возмущался, грозил жесткими ответными мерами, требовал передать его немецкой стороне — только так мы сможем смыть свою вину. Но человек он неглупый, понял, во что влип. Мы не давили, постепенно подводили его к неутешительному выводу. Пообещали сносные условия проживания — в случае полной откровенности. Он принял предложение в штыки, дескать, он предан своим идеалам, пришлось усилить нажим. Мы не ошибались, этот человек кладезь информации. Он знает на память всю свою агентуру в приграничных областях, в Минске, в Москве — даже там окопались несколько человек в Наркомате обороны, внутренних дел и даже тяжелого машиностроения. Щупальца агентурной сети есть практически везде. Поначалу он запирался и фантазировал, но быстро понял, что на это мы не клюнем. Он осведомлен не только насчет агентуры, он вхож во многие кабинеты гитлеровского рейха, прекрасно знает, как у фашистов все устроено, осведомлен об их планах касательно СССР, о готовящихся терактах и диверсиях на важных государственных объектах. С ним нужно работать долго и упорно, с привлечением самых опытных специалистов, способных вывернуть человека наизнанку, причем без пыток, а в располагающей доброжелательной обстановке. Это дело не одного месяца… Но в упомянутый временной отрезок мы вытягивали из него совсем другое. Надеюсь, вы понимаете.

— Он сообщил, кто «крот»?

— Да, — кивнул Платов. — Наш германский друг сломался час назад — выдал всех. Это люди в городском совете народных депутатов, в горисполкоме, в руководстве ж/д станции, на аэродроме и в структурах речного порта. Паутина опутала все руководство городского хозяйства. Нет смысла загружать вас фамилиями и должностями, вам это ни к чему. Сюда плюсуем офицера в гарнизоне крепости, самого «крота» при штабе 23-й дивизии и пару его подручных, которых он протащил к себе на должности… Вижу признаки вашего нетерпения, — усмехнулся Платов. — «Крот» — это начальник разведотдела 23-й стрелковой дивизии подполковник Градов Леонид Федотович.

— Я видел Градова… — изумился Максим. — Ездили с Малютиным в пограничную зону, там попали под обстрел, и люди Градова там же попали. Так возмущался человек, дескать, выполняем приказ, а фашисты с того берега имеют наглость стрелять…

— Это неглупый и исполнительный офицер, никто не мог на него подумать. Но в жизни всегда есть место сюрпризам, вам ли это не знать? Он не засланный казачок — наш человек, советский. Хорошо зарекомендовал себя в Финскую кампанию, на Халхин-Голе. У абвера имеется на него роскошный компромат, связанный со служебным подлогом в 1939 году. Статья расстрельная, даже разбираться не будут. Помимо прочего, Градову обещаны золотые горы в случае победы Германии. С ним имел беседу связник абвера, передал лучшие пожелания от адмирала Канариса. Вот и старается, полностью предал забвению былые идеалы… Операция начнется через час. — Платов посмотрел на часы. — Все действия должны быть скоординированы. Подозреваемые выявлены, локализованы, находятся под наблюдением. Пока никто ни о чем не подозревает. Брать будут одновременно — по всему городу и ближним окрестностям. Повальные облавы. Время операции — одиннадцать вечера. Хотите принять участие, Максим Андреевич? — Платов пристально посмотрел на собеседника. — Вы хорошо зарекомендовали себя за кордоном, уверен, что и здесь справитесь лучше штатных сотрудников НКГБ. Самый ответственный момент — арест Градова. Ваши люди, а также Цветков и Малашенко, имеющие полномочия проводить задержания. Задача в принципе несложная — дом Градова обложен.