Александр Тамоников - Группа специального назначения

— Вы уверены, что о нем никто не знает?

— Не могу этого утверждать. Но считаю, нам будет спокойнее, если Вайсман останется в Берестове. Это ненадолго. Ваша задача — охранять дачу и наблюдать за ситуацией. Я вернусь, и мы все вместе вылетим в столицу. Временно выполняйте распоряжения Павла Егоровича. Удачи, майор.

Суббота протянулась в тоскливом ничегонеделании. Неизвестно, чем занимались подчиненные Платова в подвале, иногда они выходили, курили и снова скрывались в подземелье. Глафира носила им еду.

Малютин прибыл только вечером, уединился с супругой. Было слышно, как Анастасия Львовна, обычно спокойная и даже пугливая, что-то раздраженно ему выговаривает. Несколько раз Павел Егорович спускался вниз, курсировал по веранде мрачнее тучи.

А после полуночи, когда все улеглись, случилось происшествие. Алексей Тимашук поднял тревогу, включил свет во дворе. Офицеры Шелестова скатились вниз, прибыли из своих каморок Цветков и Малашенко.

— Максим Андреевич, прикажи своим людям охранять внутренний периметр, — распорядился заспанный Малютин, — а то бог знает что творится в этих палестинах…

Тимашук был взволнован. Около полуночи он сменил Акулова у ворот. Не прошло и десяти минут, как ему почудился шум снаружи. Он приоткрыл окошко на двери и заметил, как на другой стороне улицы переместились две тени. Кто-то шмыгнул за угол, снаружи у забора зашуршала галька. Ему почудилось, что взвели курок.

Тимашук захлопнул окошко, кинулся к щитку, чтобы включить прожектор, поднял тревогу. Сбежались люди. Опасность временно отступила — желающих посягнуть на охраняемый объект не нашлось. Периметр остался в неприкосновенности. Но чувство тревоги не проходило. Такое ощущение, что снаружи постоянно кто-то присутствовал, вынашивая коварные планы.

— Черт, я не могу так рисковать, — бормотал Малютин. — Майор Платов ошибся, наши враги уже пронюхали, где находится Вайсман. С потерей остальных они смирились, а вот потеря Вайсмана — это для них катастрофа. Не выкрадут, так убьют. Боюсь, мы имеем дело с диверсионной группой, пришедшей с той стороны…

На задворках хлопнули два выстрела. Возникла паника. Часть людей помчалась туда. Сосновский спрятался за беседкой, шипел на остальных, чтобы не высовывались. Он видел, как несколько человек собираются перелезть через забор. Двое уже вскарабкались на гребень, он согнал их выстрелами. Шум услышала охрана поселка, и через пять минут примчалась машина.

— Грабителей спугнули, — объяснил военным Малютин. — Все в порядке, товарищи. На всякий случай пусть ваши люди обойдут периметр.

Минут пятнадцать охрана топталась за оградой, потом уехала.

— Нет, я не могу рисковать, — снова повторил Малютин. — Наш гость должен остаться в целости и сохранности. В этих стенах я не могу ему этого гарантировать. Цветков, звоните в НКГБ, пусть присылают машину и усиленный конвой. Вайсмана следует перевезти в тюрьму, выделить ему отдельную камеру и надежную охрану. Инкогнито сохранится — достаточно распоряжения первого секретаря горкома. Только так мы можем быть уверены, что с ним ничего не случится.

Максим колебался. В принципе Павел Егорович прав. Под такое дело немцы могли пригнать сюда целый взвод диверсантов и, не стесняясь, сделать свое черное дело. Это называется «крайние меры», когда другие уже не работают. Ситуация меняется, распоряжения Платова уже недействительны.

— Прошу прощения, товарищ первый секретарь, — недовольно проворчал Хвостов — подчиненный Платова, — но такое решение противоречит ранее поступившим распоряжениям. Я буду вынужден сообщить об этом в Москву.

— Да хоть на Луну! — разозлился Малютин. — Это ваше право, любезный, незачем мне угрожать. Здесь дача, а не тюрьма, можете понять элементарную вещь? Цветков, ты еще здесь?

Машина с отделением автоматчиков прибыла через десять минут. Часть красноармейцев осматривала местность. Еще через четверть часа с территории дачи выехали три машины: та, что прибыла с конвоем, и два местных «ГАЗ-61». Ночь, лица пассажиров не видны. Фигурант мог находиться в любой из машин. Это был умный ход. Ворота закрылись, колонна устремилась к крепости.

Цветков позвонил через полчаса, сообщил с облегчением в голосе, что новый узник уже на месте, обживается. Блок четвертый, камера двенадцатая. Начальник заведения получил все необходимые инструкции. Арестант изолирован не только от других заключенных, но и от тех, кто призван его охранять. Тревога не проходила, но стало легче. Ладно, пусть так…

Он очнулся перед рассветом. Зыбкий предутренний свет просачивался через щель в шторах. Беспокойство усиливалось вместе с потоотделением — промокла подушка. Что-то неясное, гадкое мотало душу. Почему? Диверсанты (или кто-то другой, если они не порождение страха первого секретаря) видели, как колонна уходит в тюрьму, им нет смысла вламываться в дом. Что-то другое? Но что?

Он всматривался в зыбкие очертания ограды, деревьев на другой стороне. Кто-то шевельнулся в районе беседки. Тимашук не спал, вспыхивал огонек папиросы.

В доме все в порядке, жизнь продолжается. Половина четвертого утра. Группа выполнила задание, остались технические вопросы. Днем прибудет Платов, заберет Вайсмана и — до свидания, Западная Белоруссия…

Максим припал к кувшину, выпил почти всю воду. Снова лег, закрыл глаза. В ушах гудело, словно где-то далеко летели самолеты. И ведь практически уснул под этот монотонный необъяснимый гул…

Мощный взрыв вытряхнул его из кровати! Оглушительно ревело, качались стены! Словно в эпицентр землетрясения попал. Он вскочил, взъерошенный, кинулся к окну и раздернул шторы. За окном уже светало, время четыре утра. Какая к черту ночь, сегодня самый длинный день в году!

Еще один взрыв — за пределами поселка, там поднимался густой дым. Рев самолетов разрывал мозг. Снова чехарда разрывов — а это, кажется, уже в городе, до которого всего одна верста…

Качалась люстра на потолке, сыпалась известка. Что такое?! Взрывы отдавались в мозгу.

По двору метался Тимашук. Он кинулся к калитке, выскочил наружу, тут же вернулся, прыжками помчался в дом. Навстречу выбежала всклокоченная Екатерина, что-то спрашивала с истерическим надрывом. Промчались по двору и выбежали за калитку подчиненные Платова — Хвостов и Галицкий, куда-то припустили по дороге. Пешком до крепости решили добраться?

И вдруг он все понял с пронзительной ясностью — как молния сверкнула. Неужели началось то, чего боялись и о чем не говорили?

Его пронзил какой-то сиюминутный приступ пещерного ужаса. В коридоре уже топали, ругались, кто-то скатывался по лестнице. Шелестов впрыгнул в сапоги (хорошо, что отключился, не снимая брюк), стал натягивать кофту, пиджак, нахлобучил зачем-то кепку. Оружия при себе не было, да и черт с ним, с оружием!