Александр Тамоников - Группа специального назначения

— Но… — Майор был растерян, моргал воспаленными глазами. — За этим заключенным уже прибыли… буквально пять минут назад…

— Кто?! — взревел Максим.

— Они были в форме офицеров НКГБ, показали документы… но я не всматривался. Сказали, что это приказ начальника особого отдела НКГБ товарища…

— Майор, вы кретин? — Максим схватил за грудки остолбеневшего охранника. — Вы понимаете, что вы натворили?!

— А что такое? — замямлил майор. — Пусть берут, мы все равно не сможем вывести заключенных… И расстрелять некому, их слишком много, не буду же я ходить по камерам с револьвером…

— Майор, это переодетые диверсанты! — Максим был готов засветить тугодуму в ухо. Совсем потерял от страха способность соображать. Такие только тюрьмами да зонами управлять могут, да и то в мирное время! — Неужели вас ничто не насторожило? Где эти люди?

— Они еще не уехали, спустились вниз с ключами…

— Где четвертый блок?

— Это туда… — Майор кивнул на винтовую лестницу. — По коридору, потом еще вниз…

— Есть в этом здании ваши люди?

— Только шестеро или семеро… Вся конвойная рота с раннего утра убыла на позиции…

— Собирайте своих людей и — за нами. Диверсантов нужно остановить…

Как же вовремя, черт возьми! Еще минута-другая — и они бы разминулись. Майор выхватил пистолет, кинулся к винтовой лестнице. Товарищи не отставали.

— Командир, осторожнее, — крикнул в спину Буторин, — не пори горячку, эти люди могут действительно быть сотрудниками ГБ…

К чертовой матери этих сотрудников! Он кипел от ярости. Скатился с лестницы, зашагал по узкому коридору мимо зарешеченных камер. Там сидели люди, он видел их воспаленные глаза, заскорузлые конечности, вцепившиеся в прутья решеток. Тюрьма гудела. Кто-то спрашивал, что происходит, кто-то смеялся, выкрикивал по-польски, что так вам и надо, клятым большевикам, познаете теперь на собственной шкуре, что такое Гитлер!

Он игнорировал этих людей. Пробежал по коридору, повернул, снова лестница… И тут услышал шум: поднимались несколько человек, попятился за угол, жестикулируя свободной рукой, чтобы не наступали ему на пятки.

Первым поднимался светловолосый лейтенант госбезопасности. Форма новенькая, сапоги надраены ваксой, рука на кобуре. Он двигался быстро, перепрыгивал через ступени. За ним спешил Вайсман — его никто не толкал, шел самостоятельно, в глазах огонек одухотворенности. Он облизывал сухие губы, пыхтел от нетерпения. Какие еще доказательства? Он прекрасно знал, кто за ним прибыл! За Вайсманом поднимался третий — плотный, в такой же форме, с маленькими недобрыми глазами.

— Стоять! — Максим выступил из-за угла, вскинул руку с пистолетом.

Немая сцена, все замерли. Окаменело лицо лейтенанта госбезопасности. Вайсман выпучил глаза, шумно выдохнул. Снова этот идиот, выдавший себя за обер-лейтенанта! Откуда он постоянно берется! Третий спрятался за Вайсмана. Стоящий впереди угрюмо разглядывал Шелестова, потом нахмурился, грозно пролаял:

— Что вам нужно? Уйдите с дороги! Мы выполняем приказ командира особого отдела!

— Начальника особого отдела, — с кривой ухмылкой поправил Максим. — Вы плохо подготовились, любезные. Времени не было?

Сомнений не осталось. Никакие они не офицеры ГБ. Отправлены в крепость, чтобы вытащить Вайсмана. На «авось» в этом случае не понадеешься — это исключительно русская привычка. Он может погибнуть при захвате тюрьмы, под завалами при артобстреле — да что угодно может случиться! Средний палец правой руки подцепил застежку кобуры — и это движение не ускользнуло от их внимания.

Ряженый лейтенант метнулся в сторону, выхватывая пистолет, но Максим уже давил на спуск. Выстрелы оглушили. Эхо заметалось между тесных стен. Лейтенант получил две пули в грудь, осел на пол, судорожно вздрагивая.

Второй открыл огонь из-за спины Вайсмана. Первая пуля ушла от стены рикошетом. Максим качался маятником, но стрелять не мог — мешал Вайсман. Это было безумие! Коган сзади ударил под коленку, швырнул его на пол и сам свалился, чтобы не оказаться под огнем. Вайсман закричал от страха, стал оседать на пол — ноги не держали. Второй «лейтенант» открылся, физиономия посерела, он закусил губу. Практически одновременно из-за угла выскочили Буторин с Сосновским и открыли беглый огонь. Они опередили лазутчика на долю секунды. Пули пробили живот и грудь. Диверсант согнулся пополам с мученической миной, попятился и загремел по ступеням, выполняя сложные пируэты.

— Коган, слезь с меня… — прохрипел Максим.

— Командир, ты бы лучше спасибо сказал, — обиженно пробормотал Коган, хватаясь за стену. — Радуйся, что оставил тебя Боженька на второй год… в живых, в смысле… На волосок ты был, чуешь?

— Молодец, Коган, благодарность с занесением… — Шелестова запоздало проняло, он подлетел, схватил за шиворот Вайсмана, чтобы тот не наделал глупостей.

— Не смогли, суки, — ворчал Буторин, показывая кулак покойнику. — Не смогли вы, падлы, не смогли…

— Но попытка была хорошая, — крякнул Сосновский. — Не прогляди ваш Боженька, хрен бы тогда что вышло.

Послышался топот, прибежал смертельно бледный майор, с ним несколько вооруженных красноармейцев. Они не знали, что делать, растерянно моргали.

— Почти успели, майор, — сплюнул Максим. — Ладно, не буду докладывать о вашем головотяпстве. Еще одно. Несколько дней назад в ваше учреждение были доставлены две женщины: Кострова Инга Александровна и ее сестра Лидия… фамилию не знаю, но отчество соответственно Александровна. Их надо немедленно вывести из камер и передать нам. Это тоже приказ первого секретаря горкома. Выполнять! — проорал он, видя, что майор стоит как столб. — Три минуты на исполнение, доставить к выходу! И уводите своих бездельников, пусть лучше крепость защищают, не нужны они здесь!

Все подались на выход, побежали гуськом. В этой ситуации никто не знал, что делать. Все, что было важным еще вчера, становилось никому не нужным сегодня.

— Ну, ты даешь, командир… — озадаченно покачал головой Коган. — В такую минуту думать о бабах…

— А что, сердцу не прикажешь, — с сомнением вымолвил Сосновский.

Они волокли по проходу обмякшего Вайсмана, награждали его пинками и затрещинами. «Шевелись, супостат хренов!» — орал Коган.

Снаружи все было плохо. Немцы начали минометный обстрел — в западной части двора гремели взрывы. Валялись тела, в дыму перебегали фигурки бойцов. «Всем в Цитадель!» — доносились крики.

Одна из мин рванула неподалеку, пришлось пригнуться.

— Получили, жиды? — внезапно на неплохом русском прохрипел Вайсман. — Теперь вам конец!

Тут же получил звонкую пощечину, упал на колени. Его схватили за шиворот, поволокли к машине. Максим припустился обратно к тюрьме. И вовремя — человек с винтовкой вытолкнул из здания двух женщин. Они прижимались друг к дружке, затравленно озирались.