Александр Тамоников - Группа специального назначения

Шлагбаум был раскурочен, будка перевернута. У поста — никого, все сбежали.

Над городом висело багровое зарево. Где-то периодически гремели взрывы, в небе кружили черные точки — самолеты.

На западе, в районе крепости, тоже все плавало в дыму. В городе творилось что-то невообразимое. Многие дома уже были разрушены, валялись тела горожан. Сновали машины. Люди выбегали из домов, нагруженные баулами, спешили к улице Фрунзе — она прорезала город с запада на восток. Истошно кричала женщина, потерявшая ребенка. Рядом с рухнувшим подъездом жилого дома сидел на обломках лавочки потрясенный милиционер — его лицо было зеленое, он ничего не замечал.

На улице Фрунзе было еще хуже. Приходилось прорываться через поваленные столбы и деревья, через ошеломленных людей, гудящий транспорт. Человеческая масса стремилась на восток — уйти подальше от ужасов войны.

— Что происходит? Где наша армия? — то и дело спрашивал кто-то.

Паника была повсеместно, тут и провокаторов не нужно. Но последние, по-видимому, работали активно — сеяли панику, выкрикивали лживые сообщения: дескать, немцев видели на соседней улице — они всех расстреливают, сжигают из огнеметов! А на юге танки прорвались, бьют по людям прямой наводкой!

Не было на юге никаких танков, немцы в город еще не вошли — бомбили, обстреливали из орудий, обходили с флангов.

Люди бежали на восток по тротуарам, по проезжей части. Приходилось постоянно давить на звуковой сигнал. Едкий дым щипал глаза. Максим вертел головой. Он практически не видел военных. Где все? В городе ведь был гарнизон? Убежали в крепость? Он ошарашенно смотрел, как мимо проплывает дом, в котором проживало семейство Костровых. Крайний подъезд, именно тот, где они жили, представлял собой груду развалин. Шальная авиабомба обвалила часть здания. На обломках копошились люди. Может, и к лучшему, что Инга с Лидой в этот день оказались в тюрьме? Нет, глупости, они бы все равно не стали сидеть дома…

Людей на улицах становилось меньше. Дымились развалины. Машина приближалась к западным предместьям. В районе крепости шел яростный бой — там царил адский грохот, все плавало в дыму.

— Командир, ты считаешь, прорвемся? — дрогнувшим голосом спросил Сосновский.

— Выбора нет, мы должны это сделать… — он не узнавал свой голос — глухой, осипший, — если кто-то не уверен в себе, может выйти и остаться. Я не буду в претензии.

Офицеры молчали, таращились в окна.

— Никто не желает выйти? — уточнил Максим.

— Не спрашивай, крути баранку, — проворчал Буторин.

Машина вырвалась из города, запетляла по дороге, объезжая воронки, разбросанные вещи, перевернутую машину, рядом с которой вперемешку валялись истерзанные тела военных и гражданских.

По параллельной улице в сторону крепости пылили два грузовика. В них сидели красноармейцы с карабинами. Не сказать, что машины были под завязку, но для защитников крепости это было подспорье.

Хаотически рвались снаряды — то здесь, то там. Фрагменты Троепольского укрепления — самого удаленного от границы — выплывали из клубов дыма. С этой стороны немцы еще не зашли.

Ворота крепости были распахнуты, шлагбаум сломан, там мельтешили люди. Но до крепости еще предстояло доехать. Слева петлял Мазовец, раздваиваясь на рукава. Справа поле, кромка леса. Оттуда по колонне грузовиков открыли частый огонь. В лесок прорвались немецкие танки!

Взрыв расцвел по правому борту одной из полуторок. Осколками прошило кузов, кабину, повалились за борт люди. Водителю, видно, тоже досталось — грузовик потерял управление, пошел юзом, нырнул в кювет и перевернулся. Вспыхнул пролившийся бензин. В одно мгновение машину охватило пламя.

Водителю второй машины пришлось остановиться — она оказалась в плотном кольце разрывов. Красноармейцы выпрыгивали из грузовика, разбегались по полю, залегли, стали отстреливаться. Немцы продолжали методично вести огонь — череда разрывов накрыла лежащих бойцов…

— Сволочи, что они творят… — процедил Буторин, стискивая кулаки. — Ну, ничего, мы им за это сполна отомстим…

— Командир, слева! — выкрикнул Коган.

Максим машинально крутанул баранку, еще не видя опасности. Машина заложила опасный вираж, скатилась в водосток, который, по счастью, оказался покатым, оттуда по касательной вернулась на дорогу.

Стреляли с противоположного берега Мазовца. Не было времени рассмотреть, кто именно. Шелестов крикнул, чтобы все пригнулись, сам припал к рулю, втопил педаль. Машина перелетела дребезжащий мостик, который почему-то еще не разбомбили, устремилась к воротам укрепления.

Они успели прорваться в крепость! Оттуда выезжал грузовик, набитый ранеными. Пришлось опять съехать в кювет, потом выбираться наверх. У ворот громоздились постройки, валялись мешки с песком. Наружу выскакивали полуодетые красноармейцы с винтовками наперевес, бежали к постройкам. Очевидно, чья-то умная голова дала приказ занять там оборону, ввиду возможного захода противника с тыла.

«Уходить им из этой крепости надо, — мелькнула не совсем достойная мысль. — В город бежать и там закрепляться. Эта крепость — чистая западня».

Внутри укрепления творился бедлам. Бой шел совсем рядом, за стенами — соседние фортификации сдерживали натиск немцев. Метались военные. Слева, в глубине укрепления, строились солдаты — многие в исподнем, кто-то перевязан. Кричал перед строем, потрясая кулаком, молоденький политрук — призывал до последней капли крови защищать родную землю. Через проходы в стенах выводили раненых, выносили тела убитых. В Цитадель, отделенную от укрепления высокой стеной, тащили ящики с патронами, пулеметные магазины.

«Где я вам возьму еще патроны?! — орал приземистый капитан. — Арсенал завалило! Рожу я их вам, что ли?!»

— Куда прешь? Кто такие? — бросился к машине лейтенант с перекошенным лицом. Максим что-то прокричал, сунул ему удостоверение: срочное задание, выполняем приказ первого секретаря горкома Малютина! Военный отмахнулся, припустил по своим делам.

— Сдуреть можно, — потрясенно бормотал Коган, поводя глазами. — Во взорванном муравейнике и то спокойнее…

Они побежали к зданию, где находилась тюрьма. На крыльце — никого, в караульном помещении — пусто. Конвойная рота в полном составе вступила в бой. Каменные стены, крутые ступени в подземелье. Только несколько вооруженных человек во всем комплексе. Из зарешеченной секции им навстречу вывалился бледный майор с петлицами НКВД.

— Вы куда? Кто такие? Сюда не положено… — у него был надтреснутый взволнованный голос. Снова удостоверение под нос, суровое до позеленения лицо.

— Быстро, майор! Нам плевать, кому и куда здесь положено! Мы прорывались под огнем, нет времени! Заключенный из 12-й камеры, 4-й блок. Его сегодня ночью доставил старший лейтенант Цветков. Мы должны его немедленно вывезти, это особо важный заключенный. Приказ товарища Малютина, первого секретаря горкома… Майор, не надо хлопать глазами, нет времени!