Николай Гончаров - Стрекоза ломает крылья

Был уже поздний вечер, когда Зацепин и Орлов пришли в свой номер гостиницы, устроились в мягких креслах, развернув свежие газеты и журналы... Но Семен вскоре прервал это занятие мучившим его вопросом:

— Скажи, Петро, а ты не был на свадьбе у Сорокина?

— Нет, не был. Я в это время находился в командировке, но знаю теперь все детали этого события.

— Почему ты допустил эту свадьбу и испортил парню биографию?

— Он ее сам испортил! Сорокин не сообщил ни командованию полка, ни мне о задержании его в Берлине американцами и беседах с майором Смитом в комендатуре. Американцы сдержали тогда свое слово и не информировали нашу комендатуру в Берлине о задержании советского офицера. Сведения об инциденте с Сорокиным мы получили значительно позже и без тех подробностей, которые ты знаешь теперь.

— Очевидно, они надеялись, что им удастся склонить Виктора на свою сторону или к побегу на Запад?

— Разумеется. Эту задачу они тогда и пытались решать. Но, к счастью, безуспешно. Однако задержание Сорокина в Берлине и женитьба его на медсестре Эльвире Гринько нами тогда не могли рассматриваться как акт агентурного проникновения, подготовленный американской разведкой. О Стрекозе у нас не было никаких сведений. Данные о появлении на фирме Наумана русской Лены и увольнении ее нами были получены совсем недавно. Ведь ее хозяева полностью заменили ей все документы. А когда полковник Браун решил выдать ее замуж и таким путем вывести Стрекозу с Сорокиным в Советский Союз, она резко изменила свое поведение, даже внешне все более и более перестраивалась на советский лад. Здесь сыграли роль ее артистические данные. Ей нельзя было отказать в искусстве перевоплощения, американцы, безусловно, знали эти способности своего агента, она умело использовала их в острых ситуациях.

— А все же как был оформлен брак Сорокина с Эльвирой Гринько? — допытывался Зацепин.

— Когда Сорокин по документам убедился, что Эльвира работает в советском лечебном учреждении и является гражданкой СССР, он ни о чем больше не беспокоился. Правда, Виктор проявил определенную бдительность и в беседе с замполитом полка рассказал, что его невеста во время Отечественной войны с Украины фашистами угонялась на работу в Германию, а после войны репатриирована советскими властями и с тех пор работает в военных госпиталях. Замполит, по-видимому, не нашел в этом ничего предосудительного. Вскоре в Советском консульстве в Берлине был зарегистрирован их брак. Так Эльвира Гринько стала советской гражданкой Сорокиной. После ЗАГСа в офицерской столовой полка состоялась скромная свадебная вечеринка, на которой присутствовал замполит полка подполковник Русаков и близкие друзья Виктора. Со стороны невесты на свадьбе никого не было, да на это тогда никто и не обратил внимания. Казалось, так и должно быть. Все понимали, что никакие родственники, если они и были, на свадьбу прибыть не смогли. А через несколько месяцев молодая чета выехала в Синегорск, куда Сорокина перевели по службе.

— Работала ли Эльвира после замужества?

— Как мне известно, после свадьбы она превратилась в домашнюю хозяйку и проживала в той же квартире у фрау Шмельцер, которую занимал Виктор до женитьбы. В то время многие семейные офицеры, да и некоторые холостяки, жили на частных квартирах у немцев.

— Все правильно, — подтвердил Зацепин. — Когда я служил в группе советских войск в Германии, у нас были такие же порядки, и сам я одно время жил, как Сорокин, на частной квартире. Но не помнишь ли ты, Петр, кого-нибудь из офицеров, которые были на свадьбе у Сорокина? — продолжал выспрашивать Зацепин.

— Помню, — сказал Орлов. — Мне пришлось беседовать с некоторыми из них. Это были капитаны Картавцев, Евсеев, лейтенант Удальцов. Был там и старший лейтенант Положенцев...

— Положенцева Василия Павловича я знаю. Он из Германии был тоже переведен в Синегорск, — живо заметил Зацепин.

— Ну, а остальных я недавно допрашивал как свидетелей, — добавил Орлов. — Ты можешь ознакомиться с их показаниями.

Василий Павлович являлся тамадой вечера и успешно справлялся с обязанностями. Он был со своей неразлучной гитарой и много пел.

Гостей было мало, все друг друга хорошо знали и быстро сошлись на веселье, непринужденно шутили, кричали «горько», заставляя краснеть новобрачных. Эльвира тоже была весела, и все, кто смотрел на нее, не могли не заметить, как хороша она в своем белом платье, как тонок ее стан и как глубоки ее большие голубые глаза... Но если бы кто пристально, издали понаблюдал за невестой в тот вечер, он непременно заметил бы и легкую грусть в ее красивых глазах и напряженную работу мышц лица, выдававшую тревогу и настороженность. Но этого никто не заметил, как никто не мог даже предположить тогда, кого высватал себе в жены Виктор Сорокин.

Невеста держалась с достоинством и будто не слушала разговоров, которые велись в разных концах застолья. Однако донесение о свадьбе Стрекоза вскоре переслала полковнику Брауну, который остался им доволен. Там же она сообщала, что похищенные личные документы Сорокина ему возвращены, а опробированные фиктивные документы переданы майору Смиту.

Американцы, видимо, опасались, что фиктивные документы могли помешать выводу Стрекозы в Советский Союз.

По свидетельству лейтенанта Удальцова, Эльвира Сорокина и Верочка Картавцева после свадьбы быстро сошлись и стали дружить, посещая вместе магазины, ателье и кинотеатры города. А «убежденный холостяк» Вася Положенцев «по уши» влюбился в Эльвиру, скрывая это от всех своих ближних. Только по этой причине из Германии вскоре перевелся он служить в Синегорск, имея намерение добиться благосклонности у Эльвиры.

На окраине Синегорска, недалеко от автострады, стоял старый пятистенник с уютным двориком и ухоженным садом.

Жила в этом домике пенсионерка Эмма Антоновна Новак. Последние годы она работала массажисткой в военном санатории. Оттуда ее и проводили товарищи на заслуженный отдых. Не порывали с ней связи и сейчас. В летнюю пору Эмма Антоновна сдавала одну комнату для семей офицеров, прибывающих на отдых в Синегорск.

Домик Эммы Антоновны никогда не пустовал: одни постояльцы сменяли других, а кое-кто уже лет пять-шесть каждое лето отдыхал под ее крышей, был хорошим знакомым. Да и сам домик занимал исключительно удобное место: недалеко располагались корпуса санатория, рядом синели воды озера, за ним начинался сосновый бор, уходящий далеко в горы.

Как-то вечером тихо скрипнула калитка, на пороге появилась молодая белокурая женщина с большими ясными глазами. Поздоровалась с хозяйкой, поставила у порога небольшой чемоданчик, спросила: