Чингиз Абдуллаев - Путь воина

— Старики любили купаться в кипящей воде, — загадочно ответила она. — Когда под бочкой разводили огонь.

— К счастью, я не старик, — пробормотал он, — и я не люблю купаться в кипящей воде. Хотя мне нравится горячий душ… Что ты делаешь?

Фумико подошла к каменному бассейну и сбросила с себя кимоно. Под ним ничего не было. Дронго немного смущали некоторые вещи, например, совместное купание в сауне мужчин и женщин. Такая процедура казалась ему нарочито вызывающей. Но здесь больше никого не было. Он посмотрел на ее грудь, на ровные линии ее прекрасного, словно отполированного тела.

«Неужели она полезет в эту кипящую ванну?» — содрогнулся он от одной этой мысли.

Молодая женщина улыбнулась и, встав на скамью, опустила в воду ногу.

— Не нужно экспериментов, — закричал Дронго. — Я верю, что вы так купаетесь. Но не нужно лезть в такой кипяток. Ты себе все обожжешь. Подожди…

Она неожиданно легко соскользнула в этот бассейн. От ужаса он чуть не зажмурился. И обнаружил, что сжимает в потной руке пистолет. Над каменным бассейном показалась ее голова в клубах пара.

— Иди сюда, — позвала его Фумико.

— Знаешь, Фумико — осторожно сказал Дронго, — ты насмотрелась американских фильмов, которые крутят по каналам твоего отца. Это в Калифорнии, где все время лето и стоит мягкая погода, можно купаться в прохладных бассейнах, одновременно занимаясь сексом. Голливудские актеры делают это в каждом фильме. Не спорю, это приятно. Но в суровом японском климате принимать ванну из крутого кипятка и при этом быть рядом с красивой женщиной очень непросто. Ты знаешь, я могу обжечь себе все конечности. И не буду больше годен на что-либо подобное.

— Иди сюда, — снова сказала она, показывая на термометр, торчавший из воды, — здесь не так горячо. Только шестьдесят четыре градуса. Некоторые выдерживают гораздо больше.

— Только, — пробормотал он, — ничего себе только. Я сварюсь в этом кипятке. Неужели мне обязательно лезть в этот бассейн?

— Обязательно, — кивнула она.

— Никогда больше не приеду в эту страну, — прошептал Дронго. Он снял кимоно, стащил с себя майку, оставшись в одних трусах, и подошел к каменному бассейну, забрался на полку.

— Нет, — сказала Фумико, — снимай все.

— Ни за что на свете, — заорал он в ответ, — это уже пытка! Ты хочешь, чтобы я обжегся? Я не смогу.

— Ладно, — кивнула она, — влезай так.

Черт побери, подумал Дронго. Она его не предупредила, что будет такая вода. С другой стороны она права. Он ведь должен будет выйти отсюда. Куда он сможет уйти в мокрых трусах? В бумажный японский дом, в котором он замерзнет?

Придется раздеваться. Чертыхаясь, он слез с этой каменной полки, снял с себя трусы. Она следила за ним с улыбкой. Он снова поднялся на полку, служившую некой подставкой для принимающих эту своеобразную ванну.

Он дотронулся до воды. Какой ужас. Конечно, он любит горячий душ. Но душ, а не каменный бассейн с кипящей водой. Осторожно опуская ногу, он чуть не закричал. Затем опустил вторую ногу. Вода была нестерпимо горячей.

— Смелее, — подбадривала его женщина. «Интересно, беременные женщины тоже принимают ванну из такого кипятка? — почему-то подумал Дронго. — Как можно в здравом уме залезать в такую воду?»

Она помахала ему рукой. Нет, он не сможет влезть в эту воду. Лучше встать под душ и уйти отсюда, чем предпринимать заведомо неудачную попытку. Он просто не выдержит такой температуры.

— Я не могу, — упрямо сказал он, — для меня слишком горячо.

— Ты боишься? — засмеялась она. Он махнул рукой и повернулся, пытаясь вылезти. Пусть думает что хочет. Неожиданно он потерял равновесие и соскользнул в горячий бассейн. Вода обожгла его, и он закричал, чуть не задохнувшись в этом кипятке. Затем тело начало привыкать. Целую минуту он стоял не двигаясь. Через некоторое время он уже чувствовал, как прогревается все тело до костей.

Целебные свойства такой бани были известны многим поколениям японцев. Он подошел к Фумико, сделав несколько неуверенных шагов. Вода в бассейне была ему по грудь. Она улыбнулась, протягивая руки.

— Нет, нет, — попросил он, отступая, — только не дотрагивайся до меня.

Я не могу думать ни о чем в такой горячей воде.

Она рассмеялась и повернулась к нему спиной. Он подумал, что сказал не правду. Даже в такой горячей воде он мог любоваться ее красивым лицом, находившимся над водой, и смутно видневшимся телом.

Они пробыли в воде минут пятнадцать. После чего приняли душ и вытерлись большими суровыми полотенцами. Закончив этот обряд, они снова надели свои кимоно и вернулись в дом. На этот раз ему не было холодно, даже когда он шел по двору.

В одной из комнат были приготовлены небольшие плоские подушки для сидения, называемые дзаутон. Женщина принесла им разноцветные матерчатые носки, которые они надели на ноги и которые Фумико называла таби. Потом поставила в комнату хибати — небольшую жаровню для обогрева.

С этой жаровней здесь неплохо, отметил Дронго, чувствуя истому в теле.

Они отдыхали так не более десяти минут. Затем женщина снова куда-то их пригласила.

"Надеюсь, на этот раз не будет экспериментов, подумал Дронго, — в виде ледяного бассейна, например. Хотя Фумико совсем не похожа на «моржа».

Женщина первой вышла из дома и направилась к строению, стоявшему в глубине сада. Это был небольшой чайный павильон. Здесь было всего две комнаты.

Одна для приема гостей и другая, называемая мидзуя. В ней мыли чайную утварь и готовили чай. Перед тем как начать известную чайную церемонию, женщина принесла им жаровню, называемую котацу. Это была домашняя жаровня, накрытая одеялом. Вся семья обычно просовывала ноги под такое одеяло в короткие зимние дни, согреваясь столь необычным способом. Дронго просунул ноги и коснулся прохладных пяток Фумико.

Следующие полчаса Дронго пил чай и наслаждался теплом котацу. Особую прелесть этой церемонии придавали ноги Фумико, которые он все время чувствовал рядом с собой. Она глядела на него и улыбалась. Когда им в очередной раз подали плоские чашечки с чаем, похожие на узбекские пиалы, он не выдержал.

— Чему ты все время улыбаешься? — спросил Дронго.

— Ты знаешь, как называется наша чайная церемония? — ответила она вопросом на вопрос.

— Просто чайная церемония, — буркнул Дронго. — Хотя у вас, наверно, она тоже называется как-то особенно. Должен признаться, ваша баня, эти жаровни и чай очень благотворно на меня подействовали. А как у вас называется эта церемония?

— Чайный обряд в Японии называется «ваби-саби», — пояснила Фумико, — и переводятся эти слова: «печальная прелесть обыденного».

Дронго замер. Не обязательно быть поэтом, чтобы почувствовать музыку этих слов. «Печальная прелесть обыденного», как красиво, подумал Дронго. Может быть, так можно назвать и нашу жизнь. Обыденность самой жизни, заключенная в ее уникальности и всегда смешанная с печалью, так как мы осознаем неотвратимость нашего ухода. Печальная прелесть обыденного. Мне нужно остаться здесь на годы, чтобы хотя бы попытаться понять этих людей. Их уникальную эстетику. Мудрость.