Чингиз Абдуллаев - В ожидании апокалипсиса

— Да.

— Она вас подстраховывала?

— Да.

— Могла она ликвидировать вас в случае провала?

— Разумеется.

— Теперь рассказывайте подробнее обстоятельства вашей встречи с Марией Грот.

— У вас такой абсолютный детектор, — удивился Дронго, — по-моему, эта техника работает на односложных вопросах и ответах.

— Нет, — Риггс положил трубку на стол, — наша техника куда более совершенна.

— Хорошо, собственно, рассказывать нечего. После провала в Париже Мария Грот приехала на встречу со мной в Брюссель. Приехала в подавленном настроении ввиду своих неудачных действий во французской столице. Я пытался ее успокоить, но она была почти невменяема.

— Сильный эмоциональный фон, — негромко заметил один из операторов.

— Она угрожала мне оружием. Хотя нет, просто наставила его на меня. Затем мы выехали в пригород Брюсселя и там… В общем, там она погибла. Труп оставлен в том самом месте, где я сказал. Кстати, вы нашли его?

— Здесь мы задаем вопросы, — недовольно заметил Олвинг.

— Знаете, Олвинг, мне могут надоесть ваши хамские манеры, — парировал Дронго. — Не считайте меня военнопленным.

— Хорошо, — примирительно проговорил англичанин, — не будем спорить. Мы нашли ее тело там, где вы нам указали.

— После ее гибели я полетел в Америку, встретился с Бетельманом и прилетел сюда. Остальное вы знаете.

— У вас есть сообщники в Англии?

— Да.

— Их имена?

— Какие гарантии вы мне даете?

— Только без предварительных условий, — поморщился Олвинг.

— Тогда не знаю.

— Мы не выдадим вас русским и обещаем политическое убежище в Англии.

— Не подходит.

— В вашем положении я бы не торговался, — заметил Риггс.

— Снимайте ваши аппараты и зовите полицейских, — разозлился Дронго.

— Что вам нужно? — Олвинг сделал знак, и оба оператора поспешно вышли из комнаты.

— А почему с меня не сняли эти украшения? — спросил Дронго.

Риггс сел на место операторов и, улыбаясь, посмотрел на него:

— Я немного разбираюсь в этой технике.

— Что вы хотите? — снова спросил Олвинг.

— Нормальную жизнь. И подальше от ваших людей.

— А вы не боитесь мести КГБ?

— Они меня не найдут.

— Не будьте таким самоуверенным. — Олвинг позволил себе чуть расслабиться.

— Кстати, вы сами не верите в то, что говорите. — Риггс вглядывался в показания приборов.

— У нас с вами какой-то несерьезный разговор, — недовольно заметил Дронго. — Я знаю, что вы никогда не сможете гарантировать мне абсолютной безопасности. Но сделать мою жизнь чуть легче вы в состоянии. Теперь главное: вы должны гарантировать, что ни один из этих людей не будет осужден вашим судом.

— Сколько их? — спросил Олвинг.

— Четверо.

— Договорились. Давайте их координаты.

— Двоих из них я не знаю. Они должны были встретиться со мной в Лондоне. Подозреваю, что они из посольства. Боюсь, в Москве известно о моем провале.

— Не беспокойтесь, — отозвался Риггс, — мы не работаем на таком уровне. Вместо вас в самолет сел человек в темных очках, вашего телосложения и роста. Понять, что это не вы, трудно. На нем даже ваш плащ.

— Ага. Я мог бы догадаться. В таком случае будете арестовывать моих связных без меня. Кстати, у меня к вам просьба.

— Не много ли? — заметил Риггс. — Вы еще пока ничего нам не сообщили.

— У меня не совсем обычная просьба. Похороните Марию Грот где-нибудь на кладбище.

— Вы все-таки спали с ней, — удовлетворенно вывел Олвинг.

— А вы так и хотите залезть в мою постель.

— Не надо грубить, — обиделся Олвинг, — мы уже похоронили Марию Грот. Кстати, там, где вы ее бросили. Должен заметить, странная у вас мораль, мистер Дронго: застрелить женщину, а потом просить, чтобы ее похоронили. Ну да Бог с вами, это ваше дело. Теперь слушайте мои условия. Вы выдаете всех четверых своих связных в Англии. Подробно напишете все о своей работе: имена, фамилии, пароли всех, кого вы знаете. Учтите, мы будем проверять каждое ваше слово.

— Понимаю.

— И не считайте нас такими идиотами. Я уточняю: мы будем проверять каждое ваше слово. Вы ликвидировали Эриха Хайнштока не потому, что он отказался работать на вас. Он был американским агентом. Вам не кажется странной такая ваша забывчивость?

"Поэтому здесь Бремнер», — понял Дронго и вслух сказал:

— Я этого не знал.

Риггс кивнул, посмотрев на прибор. Олвинг нахмурился.

— А что касается Эдит Либерман, то и здесь вам не повезло.

— Вы хотите сказать… — холодея, вымолвил Дронго.

— Она уже десять лет как наш агент. Игра окончена, Дронго. Вас просто подставили.

Даже пребывая еще в младенческом возрасте, восточногерманская разведка ухитрилась нанести существенный вред Западу. В 1956 году она внедрила своего агента по имени Гюнтер Гийом, плюс к этому еще 99 своих людей в различные точки Западной Германии. Все они в основном называли себя политическими беженцами и сумели достичь со временем значительного положения. К 1970 году Гийом входил в круг особо доверенных лиц канцлера Вилли Брандта. С такими «картами» на руках Гийом с самых верхов ФРГ передавал соответствующего уровня информацию своим шефам в Восточной Германии. Вскоре после того как Гийом попался (это случилось в 1974 году), правительство Брандта пало.

Терпение и упорство — таковы ключевые пароли нашей генерации разведчиков, полагает Харри Шютт. «Крепкое поколение», — так он определяет его суть. Сформировались эти люди в горниле ужасов и страданий второй мировой войны.

Внешняя разведка ГДР берет свое начало в 1952 году, корни ее в созданном тогда малоприметном Институте научно-экономических исследований с прицелом на сбор всякого рода информации, включая разведывательную, о Западе. «С самого начала, — конкретизирует Харри Шютт, — мы делали ставку на обеспечение доступа к ключевым источникам, то есть к тем, где идет выработка и принятие решений. Западная Германия и Западная Европа — таковы были наши цели».

Итак, скромный институт вырос в конечном счете в «институты» внешней разведки. И с первых же шагов Шютт и его коллеги вырабатывали собственный стиль в сфере шпионского искусства. «Немного, но хорошо — вот как звучал наш девиз, — поясняет Шютт. — Те службы, которые ставят своей целью создание максимального числа источников информации, совсем необязательно могут получать то, что им нужно. Немного, но качественно, квалифицированно — по-настоящему работать можно только с такими критериями».

Джон Маркс «Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт», Вашингтон.

Только оставшись один и проанализировав ситуацию, Дронго начал кое-что понимать. Ему предложили в Москве на выбор Хайнштока и Либерман. Оба — бывшие профессионалы «Штази» и по совместительству агенты западных спецслужб. Значит, это была часть той большой игры российской разведки, которую она вела и на которой его подставили. Хайншток и Либерман были двойными агентами. И, безусловно, работали не на западные спецслужбы, а на свою «Штази». Теперь, уяснив этот факт, нужно было делать свои выводы и перестраиваться на ходу. По замыслу организаторов операции, Дронго не должен был знать всей правды о Либерман. В этом случае они с Марией сохраняли независимость действий.