Андрей Ткаченко - Поединок с абвером [Документальная повесть]

Этот фашистский ставленник хорошо понимал, что «сокращение линии фронта», «запланированный отход немецких войск на заранее подготовленные позиции» — не что иное, как пропагандистские трюки Геббельса. Этой болтовней скрывалась неминуемая и близкая катастрофа рейха. «Что мы будем делать, когда большевистские танки появятся на улицах Братиславы или, еще хуже, выйдут на берега Шпрее? — с горечью спрашивал себя полковник, и страх заполнял его сердце: — А как же капиталы, переправленные в Швейцарию?..»

Мах раздосадовано хлопнул ладонью по стенке аквариума. Его обитатели испуганно заметались. Пальцы безудержно барабанили по холодному стеклу, рыбки метались, а поверхность воды покрывали мелкие волны. «Чувствуют опасность! — думал он. — Мечутся, как и мы…» Мысли министра возвратились к приказу Франка. Обергруппенфюрер СС категорически требовал принять немедленные и эффективные меры против подпольщиков, партизан и особенно против отряда Морского. Скрытая в приказе угроза — «лично отвечаете» — с новой силой побудила в шефе секретных служб Словакии хитрость, коварство, готовность на любое преступление ради, прежде всего, личного благополучия.

На круглом старинном столе в бронзовом канделябре, потрескивая, горели четыре свечи. Густой желтый воск стекал на подставку. Теперь обстановка не была похожа на официальную, что, по мысли министра, должно было благоприятно повлиять на ход разговора.

Мах не курил. С детства привык к сладкому. Взял из деревянной ладьи конфету и стал жевать. Шоколад таял, как комочек снега.

В кабинет вошел представитель имперской безопасности обер-лейтенант Шлезингер. В ту минуту, когда он переступил порог, шеф гестапо по телефону отдавал приказание:

— Приведите ко мне «триста шестого».

Мах повесил трубку и, ответив на приветствие Шлезингера, сказал:

— Вам, обер-лейтенант, будет небезынтересно познакомиться с одним из наших агентов. Очень ловкий тип, к тому же выдает себя за родственника Петлюры.

Вскоре в сопровождении майора появился тот, кого ждал полковник.

— Садитесь, — указал Мах на мягкое кресло.

Он прошелся по кабинету. Пламя свечей заколебалось, по стене, оклеенной узорчатыми обоями, скользнула причудливая тень.

— Вы окончили спецшколу, получили практику в лагерях военнопленных, — обратился он к агенту. — Кроме того, приобрели опыт подпольной борьбы с большевиками на Украине…

Агент заерзал в кресле, приподнялся.

— Сидите-сидите, — остановил его Мах. — Теперь для вас есть одно деликатное задание.

Полковник пристально посмотрел на агента. Этот тип уже не раз вот так сидел перед ним. Видимо, гестаповец не очень доверял ему, поэтому старался действовать, как говорится, кнутом и пряником. Пригрозив карой в случае провала, шеф достал из шкафчика бутылку коньяка и маленькие рюмочки на серебряном подносе.

— Сегодня отвратительная погода — холод, сырость. Не помешает перед дорогой разогреть кровь. — Он разлил коньяк в рюмки и тоном приказа сказал: — Пейте.

Выпили молча, закусили конфетами. Мах снова наполнил рюмки.

«Замечательная примета у этого субъекта, — отметил Шлезингер, наблюдая за „триста шестым“. — Разговаривает или ест — и уши шевелятся».

— Учтите, — продолжал полковник, поглядывая на петлюровца, — если успешно выполните задание, на ваше имя в дрезденском банке будет открыт счет. А теперь поговорим о деле… Обер-лейтенант, включите, пожалуйста, свет.

Шлезингер подошел к двери и нажал кнопку возле шелковой портьеры. Высоко под потолком вспыхнула люстра. Освещенная комната будто стала больше, свечи потускнели. Шлезингер задул их.

Мах вынул из кармана продолговатый кожаный футляр, извлек из него связку ключей, отпер ящик письменного стола, достал оттуда небольшую коробочку.

— Вас учили пользоваться специальной фотоаппаратурой?

Агент утвердительно кивнул. Мах поднял крышку коробки.

— Здесь две камеры. Их, как вы знаете, легко спрятать в одежде. В кассетах сверхчувствительная пленка. Вы должны любой ценой пробраться в отряд Морского и лично встретиться с ним. Что следует делать — объясню…

Агент задание воспринял спокойно. Только наполненная рюмка осталась нетронутой.

Осенние ночи в горах всегда прохладны, но в землянке было душно, к потолку поднимались клубы табачного дыма. Морской вышел подышать свежим воздухом. Ночь постепенно отступала. И хотя запоздалые звезды все еще мерцали в небе, горизонт на востоке уже краснел — так, будто где-то далеко бушевал огромный пожар.

«А может, это лесопильный завод горит в Косуцком Новом Городе? Туда ведь пошли ребята Кисловского», — подумал командир отряда. Он вдруг вспомнил, как в такое же вот предутреннее время в лесной чаще за несколько десятков километров от Киева пылало село Кодра. Его, как базу народных мстителей, дотла сожгли фашистские каратели.

Морской волновался за бойцов, ушедших на задание, и с нетерпением ожидал их возвращения. Вокруг тишина. Где-то заскрипела дверь, напоминая, что там, за разлапистыми елями, в землянках, живут люди.

— Стой, кто идет? — прозвучал в лесной тиши голос часового, стоявшего у командирской землянки. — Пароль?

— Волна.

— Что случилось? — спросил Морской, увидев радиста Горецкого.

— Срочная радиограмма, — ответил тот и протянул лист бумаги.

Командир вернулся в землянку и при свете коптилки прочитал: «Немедленно выясните и радируйте, какие вражеские части (количество, вооружение) перебрасываются через район ваших действий в направлении Дуклинского перевала».

В тот же на удивление теплый и солнечный день, около полудня. Морской вместе с начальником штаба Константином Бобровым выехал к горному селу Сучаны, где располагалась одна из разведывательных групп спецотряда. Надо было на месте оговорить план действий в связи с новым заданием Центра. Выезжая, надели форму гардистских офицеров, шофер — солдатский мундир. Водитель, веселый синеглазый словак Ян Купчак, напевая песенку, лихо крутил баранку. Небольшой автомобиль легко преодолевал подъемы, а выбравшись на ровную дорогу, помчался стрелой.

— Не увлекайся, Ян, — тронул его за плечо Морской.

Купчак неохотно сбавил газ. Миновали старую полуразрушенную часовню. Впереди показались черепичные крыши села Прикола. И вдруг все напряглись: навстречу двигалась колонна гитлеровцев в серо-зеленых эсэсовских мундирах. Морской повернулся к Боброву, вопросительно посмотрел на него. Их взгляды встретились, потом одновременно метнулись на сиденье, где лежало десятка полтора немецких гранат и два автомата.

— Действовать по моей команде. Поехали! — спокойно и решительно приказал Морской.