Евгений Иванов - Судьба ликвидатора [СИ]

— Ну, как тебе Москва? — спросил Богдан, усаживаясь в глубокое кресло, когда они оказались в номере одни.

Инге устало упала на кровать и раскинула руки в разные стороны. Она не посмотрела на Богдана, хотя прекрасно слышала его вопрос, а молча уставилась глазами в потолок.

— Что-то не так? — Богдан подошел к Инге и взял ее за ладонь.

— Знаешь, Йозеф. — она запнулась, — Извини, Богдан. Я, наверное, никогда не смогу привыкнуть к твоему настоящему имени.

— Ничего страшного, — улыбнулся он, — Я давно привык к своему немецкому имени. Называй меня так, как тебе удобно. Хотя, — он задумчиво почесал затылок, — будет лучше, если в Союзе ты будешь назвать меня Богданом или Александром. Все-таки по паспорту я Александр Крылов.

— Так вот, Богдан. — Демонстративно подчеркнуто продолжила Инге, — Если ты ждешь от меня восторга от всего увиденного сегодня, то я должна тебя разочаровать. Мне не понравилась Москва. Слишком большой, шумный и не уютный город. Все кругом куда-то торопятся, везде очереди, все толкаются. — Она замолчала, переводя дыхание. — Я не привыкла к таким городам и такому ритму жизни.

— А тебя никто и не заставляет к этому привыкать. — Богдан погладил ее, как ребенка по волосам, — Мы будем здесь жить только наездами, когда меня будут вызывать на переподготовку. А местом моей работы будет Германия или другие страны Западной Европы. Просто нужно будет немного потерпеть. Мне обещают очень хорошие перспективы по службе. Мы объедем с тобой весь мир, увидим многие страны, просто тебе нужно немного времени, чтобы ко всему этому привыкнуть.

— Не знаю, смогу ли я все это вытерпеть. Я совершенно не понимаю, о чем говорят люди вокруг. Мне становится дико оттого, что здесь все женщины одеты почти одинаково, как в инкубаторе. У меня сложилось такое впечатление, что на ваших швейных фабриках нет никаких материй, кроме как серого, черного и коричневого цветов. Я чувствую себя здесь инородным телом.

— Не суди так категорично по одному дню. — Засмеялся Богдан и нежно прижал девушку к груди. — Мы будем с тобой ходить по театрам, ресторанам, выставкам и ты сама увидишь, сколько в этом городе модниц, ничуть не уступающих европейским. Поверь, пройдет время, и ты полюбишь Москву так же, как Берлин.

— Не знаю, — тяжело вздохнула Инге, — пока я страшно хочу вернуться домой.

— Глупенькая, ты просто устала. — Он поцеловал ее в щеку и продолжил. — Хочешь, завтра утром пойдем в Мавзолей? Георгий Аксентьевич поможет нам попасть туда без очереди.

— Не хочу в Мавзолей. — Категорично заявила Инге и по-детски надула губки. — Я терпеть не могу мертвецов.

— Ну что ты, попасть туда — мечта любого советского гражданина… — Но не успел он закончить свое предложение, как Инге перебила его.

— Странные вы люди, русские. — Задумчиво произнесла она. — Я, наверное, никогда не смогу понять, зачем выстаивать километровые очереди ради того, чтобы посмотреть на покойника в гробу. В конце концов, по христиански канонам, любой умерший должен быть предан земле, иначе его душа никогда не обретет покоя. Неужели, вы здесь в Советском Союзе все безбожники?

— Ну почему же, — улыбнулся в ответ Богдан. — Я родился и вырос в религиозной семье и до поступления в институт регулярно по праздникам посещал церковь. Просто для советского человека, Владимир Ильич Ленин — это куда больше, чем обычный покойник, лежащий в Мавзолее. Многими нашими людьми он воспринимается куда более значимой фигурой, нежели Иисус Христос для христиан. Он создатель нашего государства, автор целой идеологии, которая для большинства значит гораздо больше, чем религия.

— Ты сам-то веришь в то, о чем говоришь? — Инге серьезно посмотрела в глаза своему будущему мужу.

— Это не важно, во что я верю или не верю. — Богдан отстранил от себя девушку и опустил руки. — Я работаю в разведке, а потому не должен зависеть от каких-то человеческих предрассудков. Я служу государству и поэтому обязан поступать так, как того требует государство. Если я буду расценивать приказ своего Руководства с точки зрения религиозных канонов или постулатов какой-то идеологии, я перестану быть разведчиком и тогда, на мне можно смело поставить крест.

— Но ведь это же страшно так жить. — Инге с испугом посмотрела на Богдана. — Без веры, без принципов, без совести. Рано или поздно работа когда-то закончится, и с чем ты будешь доживать свой век?

— Самое главное, что я живу с любовью к тебе. Надеюсь, что это чувство взаимное. Поэтому я собираюсь, свой век дожить в любви и согласие с тобой. А то, чем я занимаюсь в настоящий момент, тебя не должно тревожить. — Он вновь заключил девушку в свои объятия и начал страстно ее целовать.

«Смотрины» в Москве продолжались более месяца. Руководство КГБ не жалели ни денег, ни других средств на то, чтобы переломать отношение будущей жены перспективного ликвидатора к Советскому Союзу. Их культурной программе мог бы позавидовать любой высокопоставленный чиновник того времени. Через несколько дней гостиничный номер будущим молодоженам поменяли на загородную дачу. Обеды, как правило, проходили в кабинетах престижного ресторана «Арагви», а ужины в соседнем «Савое». Почти всегда столы ломились от икры всех сортов, от севрюг и белуг, от грузинских вин и лучших армянских коньяков. Вечерами «супруги Крыловы» посещали спектакли в Большом театре и МХАТе. Днем — осмотры Кремля и художественных галерей, поездки на катере по Москва-реке, и многое другое, чего не могли себе позволить обычные советские граждане.

В конечном счете, Инге дала официальное согласие на сотрудничество с КГБ, чего так долго добивались начальники Сташинского. После этого, 23 марта уже в Берлине Йозеф Леман и Инге Поль зарегистрировали свой брак. Вместе с тем, особую озабоченность берлинской резидентуры вызвал факт их венчания в церкви. Для чекиста, пусть даже работающего под прикрытием, подобный обряд, был кощунством над социалистической моралью и советским образом жизни. Однако, сам Шелепин воспринял эту новость спокойно, отметив для всех, что данное обстоятельство наоборот укрепит легенду разведчика. В мае, после отпуска проведенного на Черном море, чета возвратилась в Москву и поселилась в меблированной однокомнатной квартире в ведомственном доме КГБ. Сташинский стал посещать курсы изучения английского языка, а его жена начала активно изучать русский язык и совершенствовать западно-германские диалекты. Спустя месяц в кабинете Председателя КГБ собрались все руководители подразделений, ответственные за подготовку Сташинского к выполнению дальнейшего задания.

— Георгий Аксентьевич, как идет подготовка «семьи Крыловых»? — поинтересовался Шелепин у своего заместителя.