Ганс Зибе - Операция «Степной барашек» [Роман]

Марте хотелось ясности, хотя она и избегала откровенного разговора с Паулем, ожидая сообщения из бюро детективов в Ганновере, куда она послала запрос в отношении прошлого Пауля.

По телевизору показывали последние новости. Пауль, смотревший передачу, мимоходом заметил Марте, что он намеревается съездить к Ховельману, вместо которого он заступает в ночную смену.

— Это он звонил тебе? — стараясь быть равнодушной, спросила Марта.

Пауль молча кивнул. На самом же деле ему звонил майор Вольноф, который по телефону приказал заступить сегодня в двадцать два ноль-ноль на дежурство и до трех часов ночи не выходить ни на минуту из дежурки, что бы там ни случилось. По этим словам нетрудно было догадаться, что ночью будет проведена новая операция. Ромер в душе радовался тому, что ему в этой операции отводилась довольно пассивная роль.

Пауль перелистывал газету и недовольно ворчал из-за того, что из нее оказалась вырезана большая часть объявлений.

— Это господин Крампен вырезал, — пояснила Марта, — он просил у меня эту газету.

В этот момент на экране телевизора показался танкер с гербом города Гамбурга, который плыл по Северному морю.

— Из-за каких-то объявлений испортить газету! — возмущался Пауль.

— Глядя на тебя, мне временами кажется, что за столом сидит Вильгельм Фенске, — со вздохом сказала Марта.

Пауль смущенно посмотрел на нее. Лицо ее осунулось, глаза были печальны. Через две недели должно состояться их бракосочетание, и в тот же день они собирались уехать в Ла-Корунью. Теперь Пауль не был уверен в том, что это будет. Вероятно, думал он, ему не стоило так легкомысленно уходить из спальни Марты.

Холодно пожелав ей спокойной ночи, Пауль встал и, уходя, сказал:

— Ну, так я пошел!

В прихожей Ромер надел плащ-дождевик и даже натянул на голову капюшон. Автомобиль Марты, у которого барахлил мотор, был на ремонте, у «консула» оказался незаряжен аккумулятор, оставалось только добираться на мопеде. Пока он вел мопед к калитке, пес радостно прыгал вокруг него.

Дождь бил Паулю прямо в лицо. Все вокруг казалось ему мрачным и печальным.

В доме у Ховельмана горел свет. Ромер заметил это еще издалека и, выключив мотор, доехал до самой садовой калитки. Жалюзи на окнах еще не были опущены. Пауль заглянул в одно из них и увидел стариков Ховельман, которые смотрели по телевизору какой-то фильм. Бруно сидел в кресле. Через час ему нужно было заступать на ночное дежурство. Гундула что-то вязала и перешептывалась с Коринной Крамер, которая сидела на софе.

Ромер редко видел ее, а встречаясь, каждый раз думал, кого же она ему напоминает? И тут его вдруг осенило: он видел ее фотографию! Коринна была похожа на девушку с фотографии, которая стояла на письменном столе Хойслера. Он даже вспомнил дарственную надпись: «От Коринны своему единственному дорогому брату!» У сестры Хойслера была другая прическа, и она очень походила на брата. Однако у той Коринны не было сестры-близнеца! Судя по всему, решил Ромер, это она и есть. Об этом обязательно следует доложить майору Вольнофу! Поручение майора, заключающееся в сборе доказательств относительно того, что именно Ховельман предал Хойслера, все еще не было выполнено.

Входная дверь оказалась запертой. Ромер позвонил. Ховельман открыл дверь и пропустил Пауля в крохотную прихожую. После взрыва в лаборатории они не виделись. Однако тот инцидент имел для Пауля и некую положительную сторону: во время передачи заключения пожарной комиссии было признано, что охрана фирмы подчинена службе военной контрразведки, и это в какой- то степени подняло авторитет Ромера среди его коллег.

— Что-нибудь по службе? — спросил Ховельман, не приглашая начальника охраны пройти в комнату.

— Ваше сегодняшнее ночное дежурство переносится! Вы замените меня утром, поскольку мне нужно будет ехать к начальству!

— Послушайте, — невольно вырвалось у Ховельмана, — я не желаю больше иметь с вами ничего общего!

«Да он убежденный красный, — подумал о старике Ромер, — возможно, что его именно поэтому и уволили с железной дороги!..»

— Радуйтесь, что вас избавляют от ночного дежурства, — проговорил Ромер. — Проспите ночь, а утром явитесь на доклад! — С тех пор как отношения между охраной и «МАД» стали общеизвестными, Ромер часто выражался военным языком.

— Хотите заработать орден? — с издевкой спросил Ховельман.

Однако Ромер проигнорировал эту насмешку. На маленьком столике в коридоре лежала газета. Ромера разбирало любопытство, какие же объявления вырезал Крампен из газеты.

— Могу я посмотреть эту газету? — спросил Ромер, а когда старик недоуменно кивнул, развернул ее.

На предпоследней странице было помещено рекламное объявление о продаже какого-то нового деодоранта и средства для стирки белья. Ромер перевернул страницу и прочел короткое сообщение: «Смертельный случай на охоте! Выходя из охотничьей хижины, капитан бундесвера Г. В. споткнулся так, что заряженное ружье выстрелило и насмерть уложило своего владельца!»

Лес в том районе являлся собственностью бундесвера, однако об этом в сообщении ничего не говорилось.

— Еще что-нибудь?.. — осведомился Ховельман.

— Что вы сказали?.. Да нет! — ответил Ромер, кладя газету на место. — Итак, завтра утром, ровно в шесть!

— Хорошо, — сказал охранник, закрывая за Ромером дверь.

Взревел мотор мопеда, а Ховельман стоял и думал, почему же он не слышал, как Ромер подъехал к его дому…

В двадцать три часа пятнадцать минут автомобиль Горицы остановился за кустами на полевой дороге, по которой обычно очень редко ездили. Фары он сразу же погасил. Калле Пильц докурил свою сигарету.

— У нас еще есть время, — заметил Горица.

— Такого со мной еще никогда не было! — заметил Пильц. — В твоем чемоданчике есть все, за чем следит наш заказчик: три «страусиных яйца» и микрофильм, и, несмотря на это, нам нужно лезть туда?..

— Разумеется, — подтвердил Горица. — Бройер получит деньги сразу из шести мест! Так что радуйся, иначе мы не получим обещанные нам десять тысяч!

— Еще бы! За какой-нибудь час работы мы получим по пять тысяч!

— Эти десять тысяч предназначены тебе, Калле, и пусть Бройер об этом ничего не знает!

Несколько секунд Пильц молчал, а затем спросил:

— Это правда? Фред, дружище, у любого другого я бы спросил, не кроется ли за этим какой-то чертовский замысел?

— Оставь, Калле, свое я давно получил! Сейчас я иду на свое прощальное представление. Хойслер был моим другом. Я надеюсь на твою помощь, если она мне понадобится!

— Все будет в порядке! — торжественно произнес Калле и, обняв Горицу за плечи, встряхнул его.

Лобовое стекло машины так заливало дождем, что сквозь него ничего не было видно. Фред включил «дворники».