Никэд Мат - Желтый дьявол [Том 3]

«ТОВАРИЩИ и ГРАЖДАНЕ!

Все на помощь пострадавшему от землетрясения пролетариату Японии ».

Кубарем вылетает из редакции Чернов, кусая на ходу колбасу. Выбегает на улицу и прыгает в автомобиль.

— Едем в порт! — говорит Лепехин, начальник порта, шоферу.

Жиишшиии… — автомобиль тронулся.

— Стой, стой! — неожиданно кричит Чернов. — Снегуровский, едем с нами на Русский Остров.

Вместо ответа Снегуровский прыгает в автомобиль.

Через минуту уже отваливает от пристани катер. И по лазурной глади вечернего моря катер бороздит бухту.

По палубе, раскачиваясь по-морскому, широко шагая, ходит скуластый, чумазый, чуть раскосый, веселый Лепехин.

Они уже на Острове.

Бегом, перепрыгивая через несколько ступенек зараз, летят; Снегуровский и Чернов едва поспевают за Лепехиным, первым подымающимся в гору к станции.

Огромных одиннадцать мачт радио поют антенной.

Станция.

Ду-ду-ду… ду-ду…. ду… — у радиотелеграфиста надеты приемные трубки на голову. Плотно прижата мембрана к ушам.

Ду-ду-ду-ду… — бесконечно тягуче гудит радио.

Телеграфист пишет.

Вдруг:

— Ха-хах-ха! — разражается гомерическим хохотом Чернов под гулкими сводами станции. Он глядит через плечо радио-телеграфиста.

Лепехин и Снегуровский подходят тоже. Читают запись:

«… Иокогама провалилась… Бухта покрыта нефтью и плавающими трупами… В Чикаго ударом в бицепс Джон Билл, чемпион Филадельфии, свалил Фьерро, непобедимого. Это был великолепный удар… Помочь нет никакой возможности… Киото переполнено ранеными… Знаменитая балерина, красавица Дузе, уезжает на отдых со своим новым любовником в Ниццу… Землетрясение продолжается… Предместье Иокогамы превратилось в сплошное озеро. Король Георг чувствует легкое недомогание — у него насморк… Император Японии, божией милостью, жив и удалился в старинный храм Киото. Он молится о ниспослании спасения народу Японии… Слушайте, слушайте! Чарли Чаплин выступает в новой кар …».

— Довольно! Я не могу… — стонет от смеха и колик Чернов. — Вот уморили. Ну, и веселое радио…

— Чорт знает что! — плюется Лепехин и бегом спускается к катеру.

Катер идет обратно во Владивосток.

Над головой уже звезды, а внизу чернядь океана. Вот и показались мириады огней большого приморского города.

Чернов ерошит волосы и что-то про себя декламирует.

— … Я буду ждать… Зайдешь?

— Зайду!

Автомобиль с Лепехиным отъезжает от редакции. Снегуровский по лестнице вверх бурей влетает в редакцию. Кричит:

— Лесной, едем в Японию!..

Лесной устремляет внимательный взгляд на Снегуровского.

— Что ты так взволнован? Уверен ли ты, что поездка в Японию сейчас приблизит нас к разрешению тайны?

— А как же! Мы же собирались…

Лесной загадочно улыбается.

— Что же, поезжай… Посмотрим, кто больше успеет…

Большой красный крест на белой повязке.

Рукав блузы.

Два пальца левой руки и три правой скалывают булавкой санитарную повязку.

Снегуровский встает.

— Спасибо, сестра!

— Санитар Снегуровский?..

— Есть! — Снегуровский поворачивается быстро.

Ему навстречу веселый, смеющийся, идет доктор Светлов.

Они большие друзья со Снегуровским. Николай Николаевич жмет ему крепко руку и, зная его как неисправимого партизана, весело шутит:

— Что, брат, доволен? дождался нового фронта?..

— Ничего! Чепуха… — отзывается Снегуровский и гордо сует ему под нос локоть левой руки с красным крестом.

А на океанском судне идет спешка: доканчивают последнюю погрузку медикаментов, риса, санитарных автомобилей. На носу торопливо закрашивается старое название «Симбирск» и пишется новое: «Ленин».

Советская Россия отправляет свой первый транспорт с санитарным отрядом на помощь пострадавшему от землетрясения пролетариату Японии.

Пароход «Ленин» идет в самое пекло — в Иокогаму, в центр землетрясения.

Весь Владивосток собрался провожать «Ленина»…

Ватанабе, японский консул, тоже пришел «провожать». Он недоверчиво покачивает головой и двусмысленно улыбается.

— Недоволен Ватанабе, что большевики едут помогать японскому пролетариату… — смеется доктор Светлов.

— Да-а…

Проходит на капитанский мостик крепко скроенный начальник экспедиции Бессонов, весь в белом, — настоящий моряк.

Светлов его окликает.

— Что, скоро?

— Да! — оборачивается на ходу тот.

За ним на мостик карабкается толстый кино-оператор Зуев. Он пыхтит и отдувается. Его уже успели окрестить кличкой.

— Дядя Костя! — кричит Снегуровский. — Вы делаете хороший вояж. Подумать только! — первый кино-оператор на величайшем землетрясении…

Дядя Костя только машет рукой. Он не верит в японскую гостеприимность. Он закоренелый пессимист.

Где-то на спардеке тоненьким голоском выкрикивает фамилии уезжающего медперсонала заместитель Губздрава. Его черные роговые очки вспотели. Он часто их поправляет. Он собирает сведения о семейном положении уезжающих на случай провала экспедиции в тар-тара-ры…

Шшии-ууу-ддууу!.. — гудок парохода. И все засуетилось, забегало, заволновалось. Последние приветствия, поцелуи, рукопожатия.

Снегуровский прощается с доктором Светловым и подымается на верхнюю палубу. Нижняя — быстро очищается от провожающих.

В последний момент, прыгая по убираемому трапу, вбегает на палубу Попов.

— Андрюшка, решился? — Снегуровский, довольный, к нему.

— Да, еду! Не выдержало партизанское сердце… — Попов присоединяется к Снегуровскому.

Ддууу… — еще гудок.

Где-то зашумело. Забурлила вода под кормой. Корпус судна вздрогнул и плавно стал отходить от пристани.

Ддууу-у-у-у!!. — длинный протяжный свисток.

Тррр… — стрекочет кино-аппарат, наматывая на свои бесконечные пленки живописную южную толпу провожающих, расцвеченную плакатами и флагами.

Снегуровский складывает рупором руки и кричит Светлову:

— Жаворонку от меня привет!

Светлов что-то отвечает, но ничего не слышно.

Вся набережная оглашается перекатывающимся:

— Ура-а!!

И Интернационалом оркестров.

А винты за кормой все сильнее забирают воду. Все дальше город. Вот совсем скрывается в дымной завесе, пущенной «Лениным» из своих двух гигантских труб. Издали доносится еще гул перекатывающегося «ура» и музыка оркестров.

На третьи сутки, — после перехода по Японскому морю.

Тарррррр… — равномерно работает киноаппарат.

— Товарищи, не мешайте! Посторонитесь!.. — в ажитации, увлеченный съемкой, кричит, распоряжаясь, кинооператор.

«Ленин» плавно входит на иокогамский рейд, покрытый нефтью и трупами. А впереди на него надвигается дымящийся город и разрушенная зона морских укреплений.