Яков Наумов - Тонкая нить [журнальный вариант]

Черняев чуть пригнулся, напружинился, словно готовясь к прыжку. Луганов был настороже. Пристально взглянув в глаза Черняева, он спокойно, тихим голосом произнес:

- Не надо, Капитон Илларионович. Не устраивайте представления.

Черняев выпрямился, расправил плечи и презрительно бросил Луганову:

- Это безобразие, самоуправство! Так оно вам не пройдет. Я подчиняюсь силе, но буду жаловаться. Вы ответите!

Поезд, замедляя ход, подходил к станции. На привокзальной площади ждала оперативная машина.

Первый допрос решено было провести в милиции, туда и доставили Черняева. В кабинет он вошел твердой, уверенной походкой, грузно уселся в кресло и резко спросил:

- Может быть, теперь вы потрудитесь объяснить свои действия?

Миронов, на которого Черняев не обращал никакого внимания, сказал:

- Капитон Илларионович, прошу запомнить: отныне вопросы будем задавать мы, и только мы, а ваше дело отвечать.

Бросив на Миронова пренебрежительный взгляд, Черняев вновь обратился к Луганову:

- Я, кажется, вас, товарищ Луганов, да, да, именно вас спрашиваю и вовсе не намерен выслушивать замечания вашего помощника.

Луганов чуть повел плечами, а Миронов все так же спокойно, не меняя тона, заметил:

- Между прочим, еще прошу запомнить: мы с товарищем Лугановым поменялись ролями. Теперь он мне будет помогать.

- Ах, так, - воскликнул Черняев, шутовски кланяясь Андрею. - Может быть, тогда вы потрудитесь объяснить, что вам от меня угодно и на каком основании, по какому праву вы сначала меня задержали, а теперь еще и допрашиваете?

- Что касается оснований, которые послужили причиной вашего приглашения сюда, - возразил Миронов, - так их более чем достаточно. Вам это известно. Надеюсь, мы превосходно понимаем друг друга. Так что не будем терять времени и перейдем к делу. Попрошу вас еще раз рассказать, как, при каких обстоятельствах выехала из Крайска ваша бывшая жена Ольга Николаевна…

Миронов на мгновенье запнулся, а затем внезапно, в упор спросил:

- Как, кстати, ее фамилия?

- Фамилия моей бывшей жены? - переспросил Черняев. - Ее фамилия Величко. Вам это отлично известно.

- Величко? А еще какую фамилию она носила?

- Я вас не понимаю. Никакой другой фамилии у нее не было. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно.

- Ну что ж, так и запишем. Василий Николаевич, ведите, пожалуйста, протокол. Итак, Капитон Илларионович, - вновь повернулся Миронов к Черняеву, - что вы можете сообщить об обстоятельствах отъезда Ольги Николаевны… Величко из Крайска?

Черняев коротко, без подробностей, повторил то, что он рассказывал при предыдущей встрече: Ольга Николаевна, мол, ему изменила и под предлогом поездки на курорт уехала к человеку, ради которого бросила его, Черняева.

- И это все? - спросил Миронов, когда он замолчал.

- Да, все, - сухо ответил Черняев.

- И это запишем. Попрошу теперь уточнить, откуда вам стало известно, что у вашей бывшей жены появился, как вы говорите, другой человек?

- Ну, знаете ли, - возмутился Черняев, - надо быть круглым идиотом, чтобы такого не заметить! Кроме того, у меня были прямые доказательства.

- Вы имеете в виду письмо? - быстро спросил Миронов.

- Письмо? Да, хотя бы и письмо…

- Вот это? - Миронов вынул из стола письмо Кузнецова Зеленко и показал Черняеву. Тот утвердительно кивнул головой.

- В таком случае, попрошу уточнить, кому адресовано это письмо?

- То есть как кому? - взорвался Черняев. - Да что это в конце концов, игра в бирюльки? Что я вам, мальчик? Письмо адресовано Ольге, моей жене.

- Адресовано-то оно действительно Ольге, - спокойно возразил Миронов, - только Ольге Зеленко, а не Величко. Вашей соседке по квартире, а не жене. Какое же это доказательство? Да и вообще не ясно, как это письмо очутилось у вас.

- Зеленко? - повторил Черняев, в недоумении потирая лоб. - Зеленко?? Ничего не понимаю. При чем здесь Зеленко? Письмо же адресовано Ольге, моей Ольге. Она сама мне сказала, во всем призналась…

- Ладно, - перебил его Миронов, - продолжаете настаивать на том, что говорили раньше? Пожалуйста. Пойдем дальше. Как я понял из вашего рассказа, вы проводили Ольгу Николаевну… Величко на вокзал и сами, лично посадили ее на московский поезд, который отправляется из Крайска в двадцать один пятьдесят пять по местному времени. Так?

- Да, так.

- Хорошо. Еще вопрос: на вокзале вы оставались до отхода поезда, до двадцати одного часа пятидесяти пяти минут, или уехали раньше, как только ваша жена вошла в вагон?

- Нет. То есть да. Я был возле вагона до конца, до отхода поезда.

- Следовательно, Ольга Николаевна покинула Крайск, что называется, у вас на глазах?

- Да, совершенно правильно.

- И с тех пор в Крайск не возвращалась?

- Нет, не возвращалась. Я уже говорил об этом.

- Вы это утверждаете, настаиваете на этом?

- Конечно, утверждаю.

- Та-а-ак, - чуть растягивая слова, сказал Миронов. - Ну, а что, если я вам скажу, что ваша бывшая жена и сейчас находится в Крайске? Что вы на это скажете?

- Да ничего. Я просто позволю себе заметить, что ни место, ни обстоятельства нашей беседы не вызывают у меня желания выслушивать ваши несуразные шутки.

- А я не шучу, - резко сказал Миронов. - Ольга Николаевна… Величко, ваша бывшая жена, действительно находится в Крайске. Больше того: в тот день, двадцать восьмого мая, когда вы, как вами было заявлено, проводили ее на вокзал и дождались отхода поезда, она никуда не уехала. И вообще она из Крайска не уезжала, что вам известно. Не пора ли начать говорить правду?

На лице Черняева не дрогнул ни один мускул, он небрежно пожал плечами.

- Как вас понимать, Капитон Илларионович? - требовательно спросил Миронов. - Вы намерены отвечать?

- Нет, почему же, на разумные вопросы я отвечал и готов отвечать, но заниматься разгадкой ваших ребусов у меня нет никакого желания.

- А это тоже ребус? - Миронов быстро вынул из стола фотографии Корнильевой, результат портретной реконструкции, и веером развернул их перед Черняевым.

На этот раз выдержка изменила Черняеву. Он бледнел, на лбу выступила испарина.

- Чт-т-то… чт-то это? Кто это?

- Не узнаете? - спросил Миронов. - Не желаете узнавать? А ведь это ваша бывшая жена, Ольга Николаевна, и снимок сделан… Впрочем, не все ли равно когда? Во всяком случае, значительно позже той даты, которую вы упорно называете датой ее отъезда.

- Разрешите, - прерывающимся голосом попросил Черняев. - Разрешите взглянуть поближе.

- Пожалуйста.

Осторожно, словно они жгли ему руки, Черняев взял снимки. Лицо его подергивалось.

Прошло не менее двух-трех минут. Наконец он с тяжелым вздохом положил снимки на стол и откинулся на спинку кресла.