Кен Фоллетт - В логове львов

– Но вот для меня как раз очень важно, чтобы мы все обсудили именно сейчас.

На мгновение он испытал искушение рассказать ей правду немедленно. Но только это никак не вписывалось в его планы. Времени оставалось в обрез, его сознанием владели сейчас совершенно иные мысли, и он действительно не был готов к полной откровенности. Будет намного лучше все выложить позже, когда они оба смогут расслабиться, а у него появится возможность объявить ей, что его работа в Париже завершена. И потому он сказал:

– Мне кажется, ты поступаешь глупо, когда настаиваешь. Я не поддамся давлению. Пожалуйста, давай побеседуем позже. Сейчас мне пора бежать.

Он поднялся из-за стола.

Когда же он подошел к двери, услышал ее слова:

– Жан-Пьер попросил меня отправиться вместе с ним в Афганистан.

Это прозвучало неожиданно, и Эллису понадобилось время, чтобы вникнуть в смысл сказанного.

– Ты говоришь серьезно? – спросил он с удивлением.

– Вполне серьезно.

Эллис знал, что Жан-Пьер влюблен в Джейн. Как и еще с полдюжины других мужчин: с такого рода женщиной это должно было произойти неизбежно. Но никто из них не был для него опасным соперником. По крайней мере, он сам так считал вплоть до этого момента. Он почти сразу оправился от минутной растерянности.

– Зачем тебе понадобилось посещать зону боевых действий в компании такого слюнтяя? – спросил он.

– Это не тема для шуток, – пылко сказала она. – Речь идет о моей жизни.

Он недоверчиво покачал головой.

– Ты не можешь уехать в Афганистан.

– Почему же?

– Хотя бы потому, что любишь меня.

– Да, но я не твоя собственность. Ты не вправе распоряжаться мной.

Его удовлетворило уже то, что она не ответила: «Нет, не люблю». Он посмотрел на часы. Действительно дурацкая ситуация. Всего лишь чуть позже он сможет рассказать ей все, что ей угодно будет узнать.

– И все равно сейчас я не расположен к разговору, – сказал он. – Мы обсудим наше совместное будущее, а это ни в коем случае нельзя делать в спешке.

– Я не стану ждать вечно, – предупредила она.

– А я и не прошу о долгой отсрочке. Подожди всего несколько часов. – Он коснулся ее щеки. – И давай не начинать ссору всего из-за каких-то нескольких часов.

Она тоже поднялась и крепко поцеловала его в губы.

– Ты же не отправишься в Афганистан, верно?

– Пока не знаю, – медленно ответила она.

Он попытался улыбнуться.

– По крайней мере, никуда не уезжай до обеда.

Она улыбнулась в ответ и кивнула.

– До обеда обещаю никуда не уезжать.

Он еще несколько секунд смотрел ей в глаза, а потом вышел из квартиры.

Широкие бульвары по обеим сторонам Елисейских Полей заполняли толпы туристов и самих парижан, вышедших на утреннюю прогулку, наслаждаясь ласковым весенним солнцем. В кафе вдоль тротуаров свободных мест не было. Эллис встал рядом с условленным местом, держа рюкзак, купленный в дешевом магазине. Со стороны он выглядел как обычный молодой американец, который автостопом путешествует по Европе.

Он жалел, что Джейн выбрала для попытки откровенного разговора именно это утро. Сейчас она наверняка дуется на него, и когда он приедет домой, встретит его в дурном настроении.

Что ж, придется затратить какое-то время, чтобы вновь пригладить ее взъерошившиеся перышки.

Затем ему пришлось заставить себя не думать о Джейн и сосредоточиться на стоявшей перед ним задаче.

Он видел два варианта, кем мог оказаться «друг» Рахми, финансировавший небольшую террористическую группу. Первый вариант: богатый и свободолюбивый турок, который решил по политическим или личным мотивам, что оправданы любые насильственные акты против военной диктатуры и ее сторонников. Если дело обстоит так, Эллис испытает большое разочарование.

Вторым вариантом был Борис.

Этот «Борис» слыл легендарной фигурой в тех кругах, в которых вращался теперь Эллис – среди революционно настроенных студентов, палестинцев в изгнании, временных политических агитаторов и лекторов, редакторов скверно издававшихся экстремистских газет, анархистов, маоистов, армян и даже воинствующих вегетарианцев. Говорили, что он русский, офицер КГБ, готовый финансировать любой левацкий демарш или теракт на Западе. Многие, тем не менее, вообще сомневались в его существовании. Прежде всего те, кто пытался получить деньги у русских, но ничего не получил. Однако Эллис порой подмечал важные детали. К примеру, какая-либо группировка, которая многие месяцы жаловалась, что у нее не хватает средств на простую копировальную машину, неожиданно переставала плакаться по поводу денег и становилась крайне озабоченной вопросами секретности и безопасности. А чуть позже следовало похищение, стрельба или взрыв бомбы.

Не приходилось сомневаться, рассуждал Эллис, что русские снабжали деньгами такие группы, как турецкие диссиденты. Им было бы трудно избежать искушения наделать шума, причинить противникам неприятности столь относительно низкой ценой и практически ничем не рискуя. А кроме того, ведь и сами спецслужбы США охотно финансировали похитителей людей и политических убийц в Центральной Америке, и трудно было представить, чтобы Советы проявляли больше щепетильности в подобных делах, чем его соотечественники. А поскольку при такого рода операциях деньги не снимались со счетов в банках и не поступали в виде почтовых или телеграфных переводов, кто-то должен был вручать наличные из рук в руки. Отсюда вытекала необходимость в темных и таинственных персонажах, каким был Борис.

Эллису отчаянно хотелось встретиться с ним.

Рахми прошел мимо ровно в половине одиннадцатого, одетый в розовую рубашку фирмы «Лакост» и в безукоризненно отглаженные коричневые брюки, но все же бросалась в глаза его некоторая нервозность.

Эллис последовал за ним, держась позади в десяти или пятнадцати ярдах, о чем они договорились заранее.

В следующем на их пути кафе расположилась мускулистая, хотя и чересчур полная фигура Пепе Гоцци в черном шелковом галстуке, словно он только что посетил церковную мессу (а это было более чем вероятно). На коленях он держал большой портфель типа «дипломат». Он поднялся с места и пошел почти рядом с Эллисом, но так, что сторонний наблюдатель мог только гадать, знакомы эти двое между собой или нет.

Рахми направился вверх по Елисейским Полям в сторону Триумфальной арки.

Краем глаза Эллис мог видеть Пепе. Корсиканец обладал почти животным инстинктом самосохранения. Он исподволь проверял, нет ли за ним слежки. При пересечении улицы ему удалось вполне естественным образом посмотреть назад, пока не загорелся зеленый сигнал светофора для пешеходов, а затем, минуя большой магазин на углу, он мог четко рассмотреть людей у себя за спиной в расположенной по диагонали витрине.