Алистер Маклин - Темный крестоносец [Черный сорокопут Черный крестоносец]

— Радиодело? — короткая пауза. — Я прошла обычный курс. Могу отстучать морзянку, только не очень быстро, но...

— С морзянкой я и сам могу управиться. Ты знаешь, на каких частотах судовые радисты подают сигнал тревоги?

— Ты имеешь в виду SOS? Не уверена. На низкой частоте, по-моему. Или на длинных волнах?

— Это одно и то же. Ты не помнишь, в каком диапазоне?

Она на мгновенье задумалась, и я скорее ощутил, чем увидел, как она отрицательно качает головой в темноте..

— Прости, Джонни.

— Это не важно.— Это было важно, важно чрезвычайно, но я настолько спятил, что не терял надежды. — Но ты знаешь личный шифр старины Рэйна, верно?

— Конечно.

— Хорошо. Тогда зашифруй этот текст, — я вложил ей в руки бумагу, карандаш и фонарь. Как можно скорее.

Она не стала спрашивать причину такой просьбы, которая должна была ей показания идиотской. Просто зажгла под простыней фонарь и тихо перечитала записку:

«РАЙДЕКСКОМБОН ЛОНДОН тчк ЗАХВАЧЕНЫ ОСТPOBE ВАРДУ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 150 МИЛЬ ЮГУ ВИТИ ЛЕВУ тчк ОБНАРУЖИЛИ ТЕЛА УБИТЫХ ДОКТОР ЧАРЛЬЗ ФЕЙРФИЛД АРХЕОЛОГИ ПРОФЕССОР УИЗЕРСПУН ДОКТОР КАРСТЕРС ШЕСТЕРО ДРУГИХ тчк ЖЕНЫ ПРОПАВШИХ УЧЕНЫХ СОДЕРЖАТСЯ ЗДЕСЬ тчк ЗЛОУМЫШЛЕННИКИ ПЛАНИРУЮТ ВООРУЖЕННОЕ НАПАДЕНИЕ УТРОМ ВОЕННО-МОРСКОЙ ОБЪЕКТ ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ ВАРДУ тчк СИТУАЦИЯ ТЯЖЕЛАЯ тчк ТРЕБУЕТСЯ ПОДДЕРЖКА ДЕСАНТОМ НЕМЕДЛЕННО БЕНТОЛЛ»

Слабый свет фонаря под простыней погас. Секунд двадцать ничего не было слышно, кроме далекого шума прибоя. Когда она, наконец, заговорила, голос ее дрожал:

— Ты все это обнаружил сегодня ночью, Джонни?

— Да. Они прокопали туннель вплоть до противоположной стороны острова. В одной из пещер, где хранится взрывчатка, у них припрятан целый арсенал. Кроме того, я слышал женские голоса. Они пели.

— Пели?

— Я понимаю, что это звучит идиотски. Должно быть, жены ученых. Больше некому. Займись шифровкой. Мне нужно снова выйти.

— Шифровка... А как же ты собираешься отправить текст радиограммы? — спросила она с отчаянием в голосе.

— При помощи профессорского передатчика.

— Профессорского... Но ты наверняка его разбудишь!

— Он не спит. Все еще беседует с Хьюеллом. Мне придется их отвлечь. Сначала я xoчу отойти на полмили к северу и заложить несколько зарядов аматола замедленного действия, но времени нет. Поэтому придется поджечь рабочий барак. У меня здесь бензин и запалы.

— Ты рехнулся, — голос у нее еще слегка дрожал, но, возможно, в этих словах была доля истины.— Барак рабочих в какой-то сотне ярдов от дома профессора. Ты бы мог заложить эти заряды аматола в миле отсюда, выиграть уйму времени и...— Она замолчала и вдруг спросила: — К чему такая отчаянная спешка? Почему ты так уверен, что они начнут атаку сегодня на рассвете?

— На все вопросы ответ одинаков,— устало сказал я.— Взорвав несколько бомб на севере, мы их отвлечем, это верно. Но как только они вернутся, то спросят себя: откуда взялся весь этот фейерверк? И тут же догадаются, что взрывчатка со склада боеприпасов. Там они выяснят, что два охранника-китайца отсутствуют. На то, чтобы их обнаружить, много времени не потребуется. Даже если я не стану подкладывать бомбы, их хватятся на рассвете. Не позднее, как я представляю. А может быть, и того раньше. Но нас здесь не будет. В противном случае нас убьют. Меня, по крайней мере.

— Ты сказал, что два охранника пропали?—-осторожно переспросила она.

— Они на том свече.

— Ты их убил? — прошептала она.

— Более или менее.

— О, Боже, когда ты перестанешь паясничать?

— А я и не паясничаю. — Я подобрал канистру с бензином, запалы и шнур.— Зашифруй побыстрее, пожалуйста.

— Странный ты тип,— прошептала она.— Временами ты меня просто пугаешь.

— Я понял. Мне нужно было подставить щеки и подождать, пока наши желтые друзья не нарежут меня на лоскуты. Не тяну я на настоящего христианина, вот и все.

Я подлез под полог со стороны моря, прихватив канистру. В доме профессора продолжал гореть свет. Я обошел домик Хьюелла и очутился с тыльной стороны длинного барака в том месте, где скат соломенной крыши спускался до четырех футов над землей. Надежды на то, что удастся полностью спалить дом, у меня не было, огромные бочки с соленой водой, стоящие за каждым домом, предупреждали такую возможность. Но соломенная крыша должна заняться на славу. Медленно, осторожно, стараясь, чтобы в горле канистры ненароком не булькнуло, я полил бензином полоску крыши, шириной в два фута, больше чем на половину длины дома, размотал бикфордов шнур, один конец которого соединил с запалом и закрепил в политой бензином соломе, а к другому подсоединил химический воспламенитель. Подложил под капсюль камень и стукнул по нему сверху рукояткой ножа. Подождал немного, пока не почувствовал, как обмотка шнура начинает согреваться ползущим по нему внутри теплом, после чего положил его на землю и отправился в обратный путь. Пустую канистру я бросил под домик Хьюелла.

Когда я вернулся, Мари сидела за столом, укрывшись с головой простыней. Из-под простыни виднелся слабый желтоватый свет фонаря. Я опустил полог со стороны пляжа, и фонарь погас. Она появилась из-под простыни и тихо спросила:

— Джонни?

— Я. Закончила?

— Вот, держи,— она протянула мне листок бумаги.

— Спасибо.— Я сложил его и засунул в нагрудный карман, после чего продолжал: — Представление начнется минуты через четыре. Когда Хьюелл и Уизерспун будут пробегать мимо нашей двери, будь на пороге с испуганным видом, в ночной рубахе или в чем-нибудь в этом роде и задавай глупые вопросы, соответствующие такому случаю. Потом повернешься в сторону комнаты и скажешь громко, чтобы я никуда не ходил, потому что плохо себя чувствую. После этого одевайся поскорее. Брюки, носки, рубашку или джемпер, все самого темного цвета. Постарайся прикрыть тело как можно больше. Не совсем идеальный купальный костюм, но в прибрежных ночных водах ты в нем будешь менее аппетитно выглядеть для тигровых акул, чем в бикини. Затем возьми два пузырька с жидкостью против акул. Они есть в спасательных жилетах...

— Вплавь? — перебила она меня.— Мы отправимся вплавь? Зачем?

— Чтобы спасти жизнь. Две канистры и спасательный жилет. Так будет лучше, чем в прошлый раз.

— Но как же твоя рука, Джонни? Ведь акулы...

— На том свете мне рука не понадобится,— сурово произнес я.— И лучше уж акулы, чем Хьюелл. Осталось две минуты. Мне пора.

— Джонни!

— В чем дело? — нетерпеливо спросил я.

— Береги себя, Джонни.

— Прости меня,— я дотронулся в темноте до ее щеки.— Я такой неуклюжий, верно?

— Неуклюжий — не то слово.— Она прижала мою ладонь к своей щеке.— Просто возвращайся. Вот и все.

Когда я снова заглянул в окошко дома профессора, они с Хьюеллом были все еще поглощены разработкой стратегии открытия второго фронта. Совещание проходило, судя по всему, успению Профессор говорил уверенным тихим голосом, тыча пальцем и карчу, на которой был изображен какой-то район Тихого океана, а Хьюелл изредка растягивал свои словно высеченные из гранита тонкие губы в холодной полуулыбке. Они были заняты, но не настолько, чтобы забывать о пиве. На них оно, похоже, никак не действовало, зато здорово подействовало на меня. Я вдруг почувствовал, как у меня в глотке пересохло и все внутри горит. Я стоял и мечтал о двух вещах: пиве и пистолете. Пиво чтобы покончить с жаждой, a пистолет — чтобы покончить с Хыоеллом и Уизерспуном. Бедный Бентолл, горько подумал я. Все у нею не как у людей, вечно ему хочется невозможного. Однако, как оказалось, я в очередной раз ошибался. Через каких-нибудь полминуты одно из желаний осуществилось.