Алистер Маклин - Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет»

— Господи, неужели вы полагаете, что ямогу ответить на такой вопрос? — раздраженно произнес я.

— Нет, пожалуй, — бесстрастно ответил Суонсон. — Скажите, доктор Карпентер, вы подозреваете кого-то из членов экипажа?

— Вам действительно нужен ответ?

— Полагаю, что нет, — вздохнул командир субмарины. — Оказаться на дне Северного Ледовитого океана — не очень-то привлекательный способ самоубийства. Если бы кто-то из членов экипажа подложил нам свинью, то, узнав что мы не собираемся проверять дифферентовку корабля на мелководье, он бы быстренько привел все в по-рядок. Выходит, сделать это мог кто-то из гражданских — рабочих дока в Шотландии. А ведь каждый из них прошел тщательную проверку, и не одну, и получил допуск к секретным работам.

— Это еще ничего не доказывает. Как в фешенебельных московских гостиницах, так и в британских и американских тюрьмах вы найдете уйму людей, имевших допуск к секретным работам.,. Что вы намерены предпринять, командир? Я имею в виду — в отношении «Дельфина»?

— Ломаю голову, как быть. В нормальных условиях следовало бы закрыть наружную крышку четвертой трубы, откачать воду из торпедного отсека, затем проникнуть внутрь него и закрыть заднюю крышку четвертого аппарата. Но наружная крышка не закрывается. Через несколько секунд после того как Джон доложил, что четвертая труба сообщается с забортной водой, командир поста погружения и всплытия нажал на кнопку дистанционного управления. Вы сами убедились, что это не помогло. Вероятно, в крышке перекос.

— Конечно перекос, как пить дать, — мрачно произнес я. — Если нажатием кнопки ничего не сделать, надо пустить в ход кувалду.

— Можно было бы вернуться в полынью, из которой мы недавно ушли, снова всплыть и послать под лед водолаза. Но я не хочу заставлять людей рисковать жизнью. Можно уйти в открытое море, подняться на поверхность и провести ремонтные работы там. Но из-за дифферента корабля на это уйдет чертовски много времени. Прежде чем мы вернемся, пройдет несколько суток. А некоторые из зимовщиков станции «Зет» находятся в очень тяжелом состоянии. Можем опоздать.

— Ну так вот, — произнес я. — Можете располагать мной, командир. Когда мы с вами познакомились, я сказал, что исследую воздействие окружающей среды на человеческий организм, А частности перепад давлений при аварийном выхода из субмарин. Я совершил очень много таких экспериментов, командир. У меня большой опыт, я знаю, что надо делать при таких перепадах, и умею надлежащим образом на них реагировать.

— И как же вы на них реагируете, доктор Карпентер?

— Я их прекрасно переношу.

— Что же следует предпринять?

— Вам отлично известно, что следует предпринять, — нетерпеливо произнес я. — Надо просверлить отверстие в задней аварийной переборке, ввинтить шланг для подачи сжатого воздуха, открыть дверь, влезть кому-нибудь в узкое пространство между двумя аварийными переборками и подавать сжатый воздух до тех пор, пока давление в этом пространстве не сравняется с давлением воздуха в торпедном отсеке. Задрайки на двери в носовой аварийной переборке следует ослабить, и, когда давление воздуха станет одинаковым, дверь откроется от легкого толчка. Тогда человек проникает в отсек, закрывает заднюю крышку четвертой трубы и спокойно уходит. Ведь вы именно это имели в виду?

— Приблизительно, — признался Суонсон. — Кроме одного. Вы тут ни при чем. Каждый член экипажа участвовал в учениях по аварийному выходу из субмарины. Каждому известно о воздействии перепада давлений на организм. И в большинстве своем мои моряки гораздо моложе вас.

— С чем вас и поздравляю, — отозвался я. — Однако возраст не имеет никакого отношения к способности выдерживать перепады давлений. Вы же не запустите на околоземную орбиту зеленого юнца, верно? Что же касается имитированных выходов на поверхность из цистерны глубиной в сотню футов, когда давление увеличивается постепенно, когда работаешь в условиях повышенного давления, а потом подвергаешься медленной декомпрессии, то они разительно отличаются от выхода из железного ящика в реальных условиях. Я видел молодых ребят — рослых, крепких, прекрасно подготовленных, которые ломались в таких условиях, а когда пытались выбраться наружу, то едва не сходили с ума. Сочетание физиологических и психических факторов, воздействующих на человека, — вещь суровая.

— Пожалуй, — медленно произнес Суонсон. — Я предоставил бы шанс вам, а не кому-то другому. Но вы забываете вот о чем. Что скажет командующий подводными силами Атлантики, если узнает, что вместо одного из своих подчиненных я послал на задание штатского?

— Я знаю, что он скажет, если вы не разрешите мне этого сделать. Он заявит: «Коммандера Суонсона надо понизить в звании до лейтенанта, потому что он, имея у себя на борту признанного специалиста в этой области, из глупого упрямства не захотел его использовать, чем подверг опасности жизнь членов экипажа и корабль».

Суонсон улыбнулся, но улыбка его была невеселой. И то сказать: ему было не до смеха — мы лишь чудом спаслись от верной смерти, до сих пор находились в трудном положении, а один из офицеров субмарины лежал бездыханный в нескольких футах от командира.

— А ты что скажешь, Джон? — посмотрел командир на Ганзена.

— Я встречал гораздо более бестолковых людей, чем доктор Карпентер, — ответил старший офицер. — К тому же нервозность и паника свойственны ему не более чем мешку портландсквто цемента.

— Он обладает качествами, которых трудно ожидать от заурядного лекаря, — согласился Суонсон. — Буду рад принять ваши услуги. Вас будет сопровождать один из членов экипажа. Это и здравому смыслу будет отвечать, и честь мундира спасет.

Операция прошла не очень гладко, но и неудачной ее нельзя было назвать. Все произошло именно так, как и следовало ожидать. «Дельфин» подвсплыл, чтобы корма оказалась всего в нескольких футах от нижней поверхности льда. В результате давление в торпедном отсеке уменьшилось до минимума. И все-таки нос корабля находился на глубине ста футов.

В отверстие, просверленное в задней аварийной переборке, был ввинчен армированный шланг. Облачившись в водолазные костюмы из пористой резины и нацепив акваланги, мы с молодым торпедистом по имени Мерфи вошли в тамбур между двумя прочными переборками. Зашипел подаваемый по шлангу сжатый воздух. Давление в тесном отсеке начало увеличиваться: двадцать, тридцать, сорок фунтов на квадратный дюйм. Воздух сдавливал мне легкие и барабанные перепонки; за ушами болело, голова закружилась. Так бывает, когда вдыхаешь чистый кислород под большим давлением. Но для меня это было привычным делом, я знал, что останусь жив. Но каково приходилось моему молодому напарнику? Ведь сочетание физической и психической нагрузок для большинства людей оказывается на данной стадии не под силу. Однако если Мерфи и испытывал страх или боль, то он это умело скрывал. Мерфи держался молодцом: Суонсон пустышку не подсунет.