Питер Чейни - Ловушка для Беллами

— Мистер Беллами, мне приказано вышвырнуть вас вон, если вы будете упрямиться.

— Только без глупостей, Лейтон, — сказал Беллами спокойно, продолжая улыбаться. — Вы что, не знаете, что любой шум может навлечь на клуб подозрения, а это совсем не понравится Мотту? Скандалы вредят бизнесу.

— Видимо, мистер Мотт считает, что вы вредите его бизнесу еще больше, — буркнул Лейтон. — Да и не такой уж это скандал — выбросить из клуба неподходящего клиента. Что в этом предосудительного? Так что перестаньте строить из себя идиота и уходите!

— Я должен уйти?

Голос Беллами звучал буднично спокойно. И тем неожиданней была его молниеносная реакция: он шагнул навстречу Лейтону, затем в сторону и нанес ему короткий сокрушительный удар левой в скулу.

Лейтон рухнул навзничь, опрокинув стул, который откатился в сторону. Когда он шевельнулся, пытаясь встать, Беллами сгреб его за лацканы куртки, поставил на ноги и, прежде чем тот опомнился, снова отправил на пол ударом правой в челюсть. Больше Лейтон встать не пытался. Теперь его глаза смотрели на Беллами куда уважительней.

— Давай без глупостей, Лейтон, — сказал Беллами, на этот раз без улыбки. — Ты надоел мне. У меня завязли в зубах легенды о твоей силе и свирепости. Тебе следует поучиться смотреть на вещи просто. Так что лежи спокойно и не трепыхайся. Если я ударю тебя еще раз, то, пожалуй, убью.

Лейтон предпочел оставить его слова без ответа.

Беллами повернулся спиной к поверженному противнику и через дверь в противоположной стене вошел в холл. Это была большая комната с баром в углу. За хромированной стойкой бармен в белой униформе лениво перетирал стаканы. Беллами, не задерживаясь, пересек эту комнату и через дверь справа вышел в короткий коридор, в конце которого была дверь, ведущая в кабинет Мотта.

Когда Беллами без стука распахнул дверь, Мотт с сигаретой в губах сидел за письменным столом. Напротив него в кресле расположилась Кэрол Иверард в наброшенном на плечи меховом манто. При виде Беллами брови Мотта поползли вверх. Он швырнул сигарету в пепельницу и напрягся. Кэрол тоже смотрела на вошедшего, и в ее потемневших глазах не было ни любви, ни сочувствия.

Предупреждая вопрос Мотта, Беллами сказал:

— Все о'кей, Ферди! Не беспокойтесь. Я уже протрезвел и не причиню вам никаких неприятностей. Напротив…

Он увидел, как расширились глаза Мотта, и обернулся. На пороге стоял, потирая ушибленную скулу, Лейтон.

— Все в порядке, Лейтон, — бросил Мотт вышибале. — Ваша помощь здесь не нужна.

Беллами вынул из кармана портсигар и закурил.

— Я пришел сюда… Словом, я хочу извиниться перед вами обоими. Ферди, я действительно гадко вел себя на приеме у Кэрол. Один дьявол знает, что это на меня напало, вот и наговорил лишнего. Но я никогда так не думал о вас всерьез, Ферди. Это и к тебе относится, Кэрол. — Он передел взгляд на девушку. — Просто не знаю, как это получилось. Видимо, я в самом деле набрался: пил виски, потом шампанское, а поверх шампанского хватил рома… Жуткая смесь. Я готов принести любые извинения… И я сделаю все, чтобы загладить свою вину, если это возможно.

На лице. Мотта появилась столь обычная для него улыбка.

— Ничего, Ники, я как-нибудь переживу. Между нами снова все по-старому. И все же не стоило ставить своих друзей в такое затруднительное положение. Вы отличный парень, Ники, но если сорветесь с цепи, рука у вас тяжелая и вы бьете тогда наотмашь.

— Увы, и с этим я должен согласиться, — со вздохом сказал Беллами. — Сам знаю, что я неприятный тип. Причем, самое скверное заключается в том, что я груб с людьми, которые мне дороги, а не с теми, до кого мне нет дела. А ты, Кэрол? Могу ли я надеяться, что ты простишь меня?

Она потупилась.

— Я прощаю тебя, Ники. Но ты должен помнить, что прежние отношения между вами невозможны, — сказала она мягко, но решительно. — Тебе следует понять меня. Я больше так не могу. И решение мое бесповоротно.

— Ну что ж, я сам виноват в этом, Кэрол, и не мне осуждать тебя. Но у меня не так много друзей, чтобы я мог позволить себе разбрасываться ими.

— Так забудем о случившемся! — Улыбающийся Мотт дружески похлопал Беллами по плечу. — Поймите, Ники, у меня все внутри перевернулось, когда вы заявили, что у меня здесь нечестно играют. Но ведь вы и сами так не думали, я уверен в этом.

— Вот что, Ники, — сказала Кэрол вставая. — Я уже сказала, что ты прощен. Что же касается моей дружбы, то тебе придется пройти испытательный срок… Ферди, я хочу попытать счастье на рулетке. Пойду в зал… — И она вышла через боковую дверь.

Сконфуженный Беллами с несчастным видом опустился в стоявшее у стены кресло. Видимо, он выглядел очень жалким, потому что Мотт встал, подошел к бару, достал бутылку виски, два стакана и сифон с содовой.

— Давайте выпьем, Ники. Выпьем за то, чтобы между нами ничего не стояло. Только этого я и желаю, вы знаете. И постарайтесь сами не вредить себе.

Беллами с печальной усмешкой покачал головой.

— Добрые советы всегда приходят с опозданием. А уж навредить себе я умею! Пример тому — сегодняшний вечер. Подумать только, потерять Кэрол! Боже, какой я дурак! И это в тот момент, когда у меня появился шанс!

Мотт понимающе кивнул.

— Я знаю, Ники. Кэрол мне рассказала. Разумеется, она взяла с меня слово хранить все это в тайне. И уж вы можете мне верить, Ники, я никогда никому не скажу об этом ни слова… Ну что ж, я всегда говорил, что у вас светлая голова, Ники, как бы вы ни старались подать себя в самом скверном виде. И Уэнинг это понимает — в противном случае он никогда не доверил бы вам это дело. — Он помолчал немного и продолжал:

— Уэнинг душой и телом предан отделу «Си», это его детище. Так что к происходящему он относится очень серьезно. Мысль о возможной утечке информации в отделе может довести его до инфаркта.

— Да, — согласился Беллами, — он действительно вне себя от огорчения: Однако скажу вам честно, Ферди, я в растерянности. Ведь я вовсе не детектив. Филип хочет, чтобы я нашел ему предателя, но дьявол меня задери, если я знаю, с чего следует начинать в таком деле.

— Ну, я не думаю, что у вас возникнут особые затруднения, Ники, — ободряюще сказал Мотт. — Кстати, мне почему-то кажется, что в этом деле замешана женщина… — Он закончил смешивать виски с содовой и протянул Беллами стакан. — Вообще-то, — продолжал он, — меня даже удивляет, что случаи утечки столь редки. Казалось бы, в военное время в правительственных структурах это должно было наблюдаться гораздо чаще. Вспомните их стиль работы. Значение пропаганды в военное время очевидно, и вот кому-то приходит в голову создать специализированный отдел «Си» для проведения пропагандистских кампаний. Отличная идея, ничего не скажешь. Что же нужно для ее осуществления? Прежде всего — штат, укомплектованный компетентными, квалифицированными сотрудниками. Для решения этой задачи назначают ответственного за отдел — в нашем случае Филипа Уэнинга. Этот человек должен быть первоклассным специалистом и абсолютно надежным человеком. Претенденты на это место тщательно отбираются и подвергаются всесторонней проверке. Затем встает вопрос о комплектовании штата. Это тоже должны быть профессионалы высшей марки, и в этом плане требования отбора очень жестки. А вот проверяют их уже не столь тщательно. Срабатывает обычный стереотип. Если претендент или претендентка отвечает необходимым профессиональным требованиям, то автоматически предполагают, что их моральные характеристики тоже на высоте, что им присуще чувство патриотизма, верность долгу и все такое. — Он стряхнул наросший на сигарете столбик пепла. — Но это лишь одна сторона проблемы. А есть и вторая. Она состоит в том, что людям в создаваемых коллективах позволяют слишком много болтать. Их считают отменными патриотами, а это подразумевает, что они просто не способны что-либо выболтать. Начальство не в состоянии осознать, что существуют люди — они могут быть и настоящими патриотами, — слабость которых состоит в том, что они любят выставлять себя напоказ… любят казаться значимыми в глазах окружающих. — Он раздавил окурок в пепельнице.