Питер Чейни - Звезды исчезают на рассвете

— Понимаю, — отозвался Фоуден.

— Вот и хорошо, — продолжал Акед. — Значит, миссис Ферри англичанка. Ее заведение называется «Персиммон», а подают там сплошное пойло — это лишь для посетителей. Скажите ей, кто вы такой. Скажите, что виделись со мною. Она о вас хорошо позаботится, вы не будете нуждаться ни в чем.

Фоуден спросил:

— Что же она смогла устроить? Все ли готово? — Акед ответил:

— Об этом я ничего не знаю. Меня это не касается. Курьер, который сообщил, что вы должны приехать, попросил меня встретить вас. Мне дадут тысячу долларов за то, чтобы я помог вам связаться с миссис Ферри. Это я и сделал. А что касается остального, то это не мое дело, и я ничего не знаю… Так как насчет денег?

— Хорошо, — сказал Фоуден. — Пойдем за ними, — он поднялся и попросил, — не дадите ли еще одну сигарету?

Акед протянул ему пачку. Фоуден начал подниматься по дороге, ведущей к зарослям на холме. Он полными легкими вдыхал табачный дым и чувствовал, что оживает. Шагая враскачку, он ощущал радость жизни. Фоуден думал, что обязан этим ощущением алкоголю, но в глубине души знал, что чувствует такой прилив сил благодаря тому, что видит перед собой ясно начертанный путь. Разумеется, нужно было урегулировать еще кое-какие мелкие детали, но в целом, черт возьми, все должно было пойти как по маслу. Низкорослому Акеду приходилось почти бежать, чтобы успеть за широкими шагами Фоудена. Они вошли в самую чащу. Через минуту Фоуден остановился на небольшой полянке. Песок под ногами был рыхлым и сверкал при ярком лунном свете серебряными блестками.

— Я не вижу никакой сумки… Неужели вы мне солгали? — Фоуден ответил:

— Я не собираюсь вам лгать ни за что на свете!

Он протянул левую руку, его пальцы сомкнулись на горле Акеда прежде, чем маленький человек смог испустить крик сквозь испорченные зубы. Левая рука Фоудена была так сильна, что мускулы, казалось, вот-вот прорвут кожу. Акед царапал ногтями запястье и руку, закрывавшую ему лицо, нанося удары ногами наугад. Фоуден даже не моргнул. Ему не понадобилось прибегать к помощи правой руки. Через несколько секунд кольцо его пальцев разжалось. Акед мешком рухнул на песок. Фоуден повернул труп ногой. Наклонился над ним, завладел пачкой сигарет. Потом он вышел из чащобы и зашагал назад по направлению к Сувейре.

Всему свету было известно, что миссис Ферри была тонкой штучкой и прожженной бестией. Были и другие факты, касающиеся этой дамы. Никто не знал, откуда она взялась, и вряд ли бы кто стал этим интересоваться, ибо мадам Ферри принадлежала к тем женщинам, по поводу которых не задают лишних вопросов. Поговаривали, что один или два пытливых ума делали робкие попытки в этом направлении, но им пришлось прервать свое расследование, чтобы спасти свою шкуру.

Миссис Ферри когда-то, очевидно, была очень хороша собой. Она до сих пор была сложена вполне гармонично, но со спины выглядела гораздо лучше, чем спереди. У нее был непропорционально монументальный бюст, особенность фигуры, льстящая восточному вкусу, но оставляющая равнодушными тех, кто привык к более распространенному и привычному западному типу красоты. Ее обрюзгшее лицо было обильно накрашено. Блеклый цвет лица подчеркивался слишком светлой пудрой, а губная помада была чересчур яркой; глаза, подведенные тушью, постоянно слезились, и все это придавало ей весьма неприглядный вид.

И тем не менее она не давала повода для насмешек над собой. Было в ней что-то неуловимо зловещее, несмотря на то, что, когда ей хотелось поразвлечься, она не так уж редко танцевала, с легкостью и грацией переступая красивыми маленькими ногами, неизменно обутыми в самые экстравагантные туфли, какие ей только удавалось найти.

Миссис Ферри воплощала собою «Клуб Персиммон». Это заведение, где можно было выпить и повеселиться, помещалось в конце переулка, выходившего на улицу. Двух рыбок и образовывавшего настоящий тупик. Войти туда было легко, а выбраться невозможно. Счастливо отделывался лишь тот, кому удавалось унести ноги целым из «Клуба Персиммон». Но в этом ночном заведении царил дух беззаботного веселья, подчеркнутого созвучной музыкой. Музыка никогда не смолкала, а запах, устоявшийся в залах первого этажа, был совершенно неописуем. В кафе имелся еще и подвал, в который можно было попасть по винтовой лестнице с деревянными ступенями, скрытой ящиками для пустых бутылок за баром. Улочка, где находился «Клуб Персиммон», известная под названием Площади Серафима, была знаменита живописными мавританскими дворцами, а также двумя закрытыми заведениями, которыми тоже управляла миссис Ферри. Время от времени пансионерки этих домов затевали скандалы с дикими криками и завыванием, на которые жители соседних домов не обращали никакого внимания. Ходили слухи, что однажды на Площадь Серафима явилась полицейская бригада, набранная из местного населения, под командованием французского офицера. Но эти храбрецы отступили с огромной скоростью и в полном беспорядке, преследуемые миссис Ферри, которая гналась за ними с ружьем.

В Сувейре не происходило ничего значительного без Анжелики Ферри. Как мы уже заметили, эта женщина была одарена незаурядными организаторскими способностями. Она все схватывала на лету. У нее были удивительные способности во многих областях, а также поразительная интуиция, позволяющая предвидеть и предвосхищать события. Сидя за своим столом с полупустой бутылкой виски, она обслуживала клиентов со свойственной ей уверенностью, которую не могли поколебать ни разговоры, ни волнения, связанные с войнами, победами и поражениями.

Миссис Ферри повидала многих людей, прибывающих в Сувейру и покидающих город. Она повидала немало полицейских комиссаров, которые принимали назначения, пытались установить свою власть и уходили. Даже комиссар полиции в состоянии понять, кому улыбается счастье, и надо признать, что миссис Ферри всегда подходила к делу без обиняков и была достаточно щедра и великодушна.

Случайные посетители клуба иногда пробовали определить настоящий характер миссис Ферри, их взгляды блуждали по сторонам, моментально оценивая каждого вновь пришедшего в заведение. Но ничто не могло дать ответа на их вопросы. Бармен, тощий и смуглый тип с черными усами, по имени Бальбо вовсе не был склонен удовлетворять их любопытство. Если посетитель пытался наводить справки, он неизменно отвечал:

— Миссис Ферри — замечательная женщина. Я знаю, что говорю!

Бальбо ночевал прямо в клубе, где работал целыми днями, и выходил редко, разве что за тем, чтобы повидать сестру, работавшую в ближайшем доме терпимости, расположенном на другой стороне переулка.

Было уже около полуночи, когда Фоуден, отодвинув плотный занавес, оперся на дверной косяк и огляделся, стараясь привыкнуть к атмосфере заведения. Напротив хлопотал возле бара Бальбо, а в левой части высокого помоста три метиса играли странную, но, на их слух, изысканную мелодию. В зале находились человек сорок, они пили, беседовали, курили, а может, ожидали кого-нибудь или чего-нибудь.