Питер Чейни - Звезды исчезают на рассвете

— Я буду, счастлив, удрать отсюда, — заявил Феллс. — Мне осточертела эта страна. Шликен отлично знает, что я думаю об этой проклятой дыре и ее обитателях!

— Мой друг, ваше желание вот-вот исполнится! — любезно улыбнулся Фоуден. — Откровенно говоря, все складывается превосходно! Наш добрый друг мистер Куэйл считает, что мы заперлись в комнате, и я выкладываю вам свои сведения, за которые он дает мне пять тысяч фунтов.

— Именно так, — ответил Феллс. — Кстати, у меня при себе причитающиеся вам четыре тысячи фунтов.

— Не думаю, — криво улыбнулся Фоуден, — чтобы они нам очень пригодились. Но это просто непередаваемо! Вместо того, чтобы у меня разживаться информацией, вы через два дня будете в Германии! Привезете Шликену результаты опыта, приобретенного вами за три года войны. У вас, должно быть, накопилось столько воспоминаний, что хватит на целую книгу.

— Пожалуй, не меньше, чем на полдюжины книг! — отозвался Феллс. Он взял еще одну сигарету и не без удовольствия отметил, что его пальцы не дрожат. — Каковы ваши планы? — осведомился он.

— Надо действовать быстро, — ответил Фоуден. — Все готово. Все улажено. У нас превосходные отходные пути из Англии: дорога, еще не попавшая под подозрение наших добрых друзей англичан. Мы ею и воспользуемся. Тем временем надо уйти отсюда на случай, если мистер Куэйл проявит чрезмерное любопытство. Но я думаю, что у него окажется достаточно ловкости, чтобы не возбудить ничьих подозрений. Но кто может поручиться заранее! Предлагаю: возьмите пальто и шляпу, прогуляемся, а потом вскочим в такси, чтобы сбить со следа возможных преследователей…

Фоуден глубоко вздохнул и продолжал:

— Господи, какое счастье! Я вернусь, наконец, в Германию. Там столько мест, которые я хочу посетить, столько дел переделать, со столькими женщинами встретиться! Шликен работает без передышки, вы же знаете. На этот раз, я надеюсь, он доверит мне нечто действительно важное. Я, ей-богу, заслужил, чтобы меня наградили… Да, кстати, — сказал он с улыбкой. — Вы тоже можете рассчитывать на награду. Вот увидите, он будет щедр к человеку, который сохранил ему верность до конца!

— Я знаю, — сказал Феллс. — Шликен всегда был крайне справедлив к своим служащим.

— Вот именно, — ответил Фоуден. — Он всегда был добр к преданным членам организации… Ну что, отправляемся?

— Почему бы и нет? — согласился Феллс. Он вошел в спальню и захватил пальто и шляпу. Фоуден ждал его в гостиной. Он сказал:

— Не оставлять же здесь все эти сигареты? Захватим с собой, хорошо?

Он дружески улыбнулся Феллсу и стал набивать портсигар сигаретами из пачки, лежавшей на столе.

— Вы совершенно правы, — сказал Феллс. — Вы все ухитряетесь предусмотреть, Фоуден.

«Значит, — подумал он, — мы будем где-то скрываться до самого отъезда из Англии. Мы должны исчезнуть, не высовывать носа и даже не сможем зайти в табачный киоск. Вот почему он прихватил с собой мои сигареты!»

Они спустились по лестнице. У самого выхода они увидели, что из подвала поднимается хозяйка. Она спросила:

— Вы вернетесь поздно, мистер Феллс? Вы не ждете от кого-нибудь звонка по телефону?

— Я вернусь не слишком поздно, — ответил Феллс, — и не думаю, чтобы кто-нибудь собирался мне звонить. Но если все же позвонят, скажите, что я предполагаю вернуться не позже одиннадцати.

Она вновь спустилась в подвал. Фоуден открыл входную дверь, посторонился и шутливо сказал:

— Только после вас, мой дорогой Феллс!

— Спасибо, — ответил тот.

Выходя, он оглянулся на дверь своей квартиры на верхней площадке. Это было очень уютное жилье. Он подумал, что больше никогда сюда не вернется.

Грили сидел у камина в комнате, служившей ему одновременно гостиной и спальней, и читал «Ивнинг ньюс». Он думал, что у солдат пустыни должна быть чрезвычайно тяжелая жизнь, но он был бы рад поменяться судьбой с кем-нибудь из них. Собственная жизнь казалась ему куда более тихой и бесцветной. Он посмотрел на часы. Было десять часов тридцать две минуты. Нужно было вспомнить еще об одном деле. Он подошел к телефону и набрал номер. Ответила ему секретарша Куэйла:

— Это вы, мистер Грили?

— Да, — ответил он, — конечно, это я!

— Вы хотите что-нибудь передать?

— Нет, передавать на словах ничего не нужно.

— Хорошо, — ответила она, — через минуту я сообщу о вашем звонке мистеру Куэйлу. Он зайдет к вам через несколько минут. Будьте добры, откройте ему сами.

— Да, — ответил Грили, — я буду его ждать.

Он докурил сигарету, потом подошел к входной двери, отпер задвижку и остался ждать в темном коридоре. Куэйл прибыл через пять минут. Грили шел перед ним, показывая дорогу до своей комнаты. Когда они вошли, он бросил быстрый взгляд на Куэйла и увидел, что тот обеспокоен чем-то.

— Ну что? — спросил Куэйл. — Никаких следов Фоудена? — Грили отрицательно покачал головой.

— Вот оно что! Значит, они сворачивают лагерь, — озабоченно сказал Куэйл.

Грили сел на стул у камина. «Черт меня побери, — подумал он, — если я знаю, что теперь будет. У Куэйла, похоже, нет никакого запасного выхода. Кто-то его переиграл», — и у него появилось пока еще смутное ощущение несчастья.

— Расскажите мне в точности все, что произошло вчера вечером, — потребовал Куэйл.

Грили все подробно изложил. Когда он закончил, Куэйл сказал:

— Ну что же! Мы нисколько не продвинулись, но я и не ожидал найти что-нибудь ни в квартире Фоудена, ни на нем самом. Он для этого чересчур осмотрителен!

— Да, — сказал Грили, — по виду он — прожженный плут.

— Да, — согласился Куэйл, — он и должен быть таким.

— Почему? — спросил Грили.

Куэйл бегло улыбнулся и заходил широкими шагами по комнате:

— Фоуден, — сказал он, — к вашему сведению, один из лучших агентов секретной службы Германии. Стопроцентный нацист. Очень ценный кадр. Вы только подумайте, как он говорит по-английски! А ведь, кроме того, он владеет еще тремя языками! Интересно, случается ли ему когда-нибудь хотя бы думать на своем родном языке!

— Черт подери! — воскликнул Грили. — И верно — немец!

— Да, — сказал Куэйл. — Немец, вне всякого сомнения. Долгое время ему все сходило с рук, и он решил, что победа за ним! Это тот еще хитрец, только держись!

Грили ничего не ответил. Он не хотел задавать вопросов. Куэйл продолжал говорить:

— Нет никакой причины для того, чтобы держать вас сейчас в неведении, Грили. До сих пор я не находил нужным сообщать вам все. Вы знаете мой принцип: сообщать агентам только необходимое для выполнения задания, и не более того.

— Я знаю это, мистер Куэйл. Я даже полагаю, что ваша левая рука не знает, что делает правая. Возможно, вы и правы.

— В нашей профессии, в частности, я действительно прав. Можете поверить в мою правоту. Но этот случай — исключение. Фоуден проявил много изобретательности в этом деле. Для операций в Марокко его подготовил и назначил Шликен, наиболее значительное лицо немецкой секретной службы. Раньше Фоуден был офицером германского военного флота. И ему было нетрудно найти место младшего офицера на каботажном судне. Не знал он только одного — что судовладелец, Эстальца, был одним из моих агентов.