Джек Хиггинс - Холодная гавань

Женевьева оказалась в сложной ситуации: Гортензия была тем человеком, который точно знал все, что происходит в этом доме, но она твердо решила не вмешивать ее в опасную игру, по крайней мере, не говорить ничего о себе. Ради ее же блага пусть Гортензия останется вне игры.

— Что, если я скажу, зачем приехала?

— Ты, возможно, солжешь.

— Швейцарский банкир влюблен в меня по уши!

— Любовь-то хоть настоящая, Анн-Мари?

— Ты не веришь ни одному моему слову, верно?

— Так лучше для нас обеих. Теперь скажи, что тебе на самом деле нужно, и дай мне еще сигарету. — Она дотянулась до сумочки Женевьевы, открыла ее, прежде чем та успела сказать хотя бы слово, и начала рыться в ней. Она вдруг затихла и вынула оттуда вальтер.

— Осторожно! — Женевьева потянулась за пистолетом, ее рукав снова задрался.

Гортензия бросила пистолет и с силой вцепилась в ее правое запястье, потянула на себя, так что Женевьева оказалась на коленях у ее кровати.

— Однажды, когда ты была маленькой девочкой восьми лет, ты как-то перешла вброд фонтан в нижнем саду, тот, где мальчик с трубой. Потом ты сказала мне, что хотела залезть на него и попить воды, которая выливалась у него изо рта. — Женевьева молча покачала головой. Гортензия еще крепче сжала ее руку. — Один из его бронзовых пальцев был сломан. Когда ты сползала вниз, сильно поранила об него руку. Потом здесь, именно в этой комнате, ты сидела у меня на коленях, крепко вцепившись в мою руку, пока доктор Моруа занимался тобой. Сколько швов он наложил? Пять?

— Нет! — Женевьева вырывалась изо всех сил. — Ты забыла! Это была Женевьева!

Гортензия провела пальцем по тонкому белому шраму на внутренней стороне правого предплечья.

— Я видела, как ты приехала, cherie, — сказала она. — Из окна. — Ее хватка ослабла, она погладила Женевьеву по волосам. — С того самого момента, как ты вышла из машины, с того момента. Неужели ты думала, что я не пойму? — В глазах Женевьевы стояли слезы. Она обняла Гортензию, обвив ее руками. Гортензия нежно поцеловала ее в лоб, на секунду прижала к себе, потом мягко сказала: — А теперь, cherie, правду.

Когда она окончила свое повествование, то поняла, что все еще стоит на коленях у кровати. Последовала долгая пауза, потом Гортензия похлопала ее по руке:

— Я думаю, теперь нам обеим не помешает рюмка коньяку. Там, в китайском шкафчике, в углу.

— А стоит ли? — спросила Женевьева. — Твое состояние…

— О чем ты? — удивленно хмыкнула Гортензия.

— Они сказали мне, что у тебя плохо с сердцем. Бригадир Мунро сказал, что у тебя проблемы со здоровьем.

— Что за чушь! По-твоему, я выгляжу больной? — Она почти рассердилась.

— Нет, — сказала Женевьева, — ты выглядишь прекрасно. Я принесу тебе выпить. — Она подошла к шкафчику и открыла его. Вот и еще одна ложь Мунро, чтобы заставить ее действовать в соответствии с его желаниями, а Крэйг Осборн помогал ему. Ее рука слегка дрожала, когда она наливала «Курвуазье» в хрустальную рюмку.

Гортензия выпила коньяк одним быстрым глотком и задумчиво посмотрела в нее.

— Бедный Карл…

— Почему ты так говоришь?

— Ты думаешь, что я теперь допущу, чтобы он прикасался ко мне, зная, что эти звери сделали с Анн-Мари? — Она поставила рюмку на столик у кровати. — Мы жили в состоянии войны, Анн-Мари и я. Она была эгоистична и совершенно безжалостна, когда дело касалось ее желаний, но она была моей племянницей, моей плотью и кровью. Де Вуанкур.

— И хорошо поработала в последние несколько месяцев.

— Да, ты права, и мы должны сделать все, чтобы ее усилия не пропали даром.

— Для этого я сюда и приехала. Гортензия щелкнула пальцами:

— Дай мне еще сигарету и скажи Шанталь, чтобы приготовила мне ванну. Я часок поваляюсь в ней и обо всем поразмышляю. Посмотрим, что можно сделать, чтобы отплатить этим джентльменам внизу. Ты погуляй, cherie. Приходи через час.

В Холодной гавани шел дождь. Крэйг зашел на кухню в поисках Джулии. Она сразу обратила внимание на его теплую полушинель.

— Вы уезжаете?

— На некоторое время. Погода в Кройдоне прояснилась. Я лечу туда с Мунро на «лизандре». — Он обнял ее рукой. — У вас все в порядке? Вы как будто не в себе.

Она с трудом улыбнулась:

— Я знаю, что забавляю вас моими картами таро, Крэйг, но у меня, правда, есть дар. Я чувствую. Я просто знаю, когда что-то не так, как должно быть.

— Объясните, — сказал он.

— Женевьева — ее сестра. Все гораздо сложнее, чем кажется. Я не думаю, что Мунро сказал нам всю правду, если это вообще правда.

И он внезапно поверил Джулии, потому что сердце его сжалось.

— Женевьева… — задумчиво произнес он, и его руки крепче сжали плечи Джулии.

— Да, Крэйг. Я боюсь.

— Не бойтесь. Я разберусь в этом. — Он улыбнулся. — У вас есть Мартин, он не оставит вас. Обговорите все с ним. Скажите ему, что я покопаюсь в этом деле, когда окажусь в Лондоне. — Он поцеловал ее в щеку. — Верьте мне. Вы знаете, каким дикарем я становлюсь, когда меня разозлят.

Крэйг сидел в самолете напротив Мунро. Бригадир достал бумаги из своего дипломата и углубился в них. Крэйг знал, что спрашивать в лоб бесполезно.

Он заметил:

— Теперь она уже на месте.

— Кто? — Мунро взглянул на него. — О чем вы?

— Женевьева. Сейчас она в замке Вуанкур.

— А, вот вы о чем, — кивнул Мунро. — Надо следить за тем, как там идут дела. Она не профессионал, нельзя это забывать.

— До сих пор вас это не очень-то волновало.

— Видите ли, дорогой мой, я не хотел испортить ей настроение, разве я не прав? Я не жду от нее слишком многого. Две трети всех агентов-женщин, которых мы задействовали, плохо кончили.

Он с невозмутимым видом вернулся к своим документам, и Крэйг задумался. Джулия была права. Что-то тут не так. Он попытался проанализировать шаг за шагом все факты и события. В центре всего, конечно, Анн-Мари. Если бы с ней ничего не случилось, если бы Мунро не было так важно лично увидеть ее… Крэйг вспомнил ту Анн-Мари, которую видел в последний раз, и вздрогнул. Несчастная девочка, в этой клетке в Хэмпстеде, и Баум, заботам которого ее поручили, не желающий даже подойти к ней поближе. Он напрягся на сиденье. Странно. Очень странно. Доктор, который боится подойти к своей собственной пациентке. Тут какая-то тайна.

Остаток полета прошел спокойно. Когда они шли через летное поле к лимузину, ожидавшему их в Кройдоне, он сказал, обращаясь к Мунро:

— Я нужен вам сегодня вечером, сэр?

— Нет, дорогой мой. Развлекайтесь, вы свободны.

— Попытаюсь, сэр. Может, попробую попасть в «Савой», — ответил Крэйг, открывая Мунро дверцу машины.

— Совещания всегда проходили в библиотеке, — рассказывала Гортензия. — Сейчас Прим использует ее как свой основной кабинет. Он даже спит там на походной кровати. У него есть еще маленький кабинет рядом с кабинетом Райсшлингера, но тот для каждодневной работы.