Леонид Млечин - Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

Андропов очень удивился. У него вырвалось:

— А я думал, тебе это предложение понравится.

— Благодарю тебя еще раз за лестное предложение, — твердо повторил Громыко. — Но я думаю, в создавшейся международной обстановке мне не следует покидать министерство.

— Ну, как скажешь, — не без уважения произнес Андропов. — Тогда…

Он задумался.

— Я все-таки думаю, что как минимум надо укрепить твои позиции и твой статус в руководстве страны. Как ты посмотришь на то, чтобы стать одновременно и первым заместителем главы правительства?

Когда Андрей Андреевич вышел от генерального, в приемной к нему подошел высокий и статный седовласый первый секретарь ЦК компартии Украины. Он направлялся к Андропову. Они с Громыко поздоровались. Пожав руку, Андрей Андреевич хотел пройти. Но хозяин Украины задержал министра.

— Хотел кое-что с вами обговорить. Я по решению политбюро лечу в Соединенные Штаты. Во главе делегации Верховного Совета… Наш приезд, несомненно, станет для американцев важным событием. Предполагаю, что в Вашингтоне возникнет вопрос о сокращении ядерных вооружений. Так вот я намерен сказать американцам следующее…

Громыко его прервал:

— Что бы вы ни сказали, вы можете допустить неточность, а это осложнит наши переговоры. Этот вопрос у нас в стране знают только два человека: я и мой первый заместитель. Так что вам лучше промолчать.

И министр направился к лифту.

Логинов дожидался Громыко в его приемной. Когда Андрей Андреевич вошел, бросился его поздравлять:

— Только что ТАСС передал — вы назначены первым заместителем председателя Совета министров. Поздравляю!

Громыко равнодушно кивнул:

— В практической жизни это ничего не меняет.

Логинов зашел вслед за ним в кабинет, прикрыл за собой дверь:

— Честно говоря, я ожидал иного назначения. Почему-то я предполагал, что вам предложат пост председателя президиума Верховного Совета.

Громыко сказал — без малейших эмоций:

— Такое предложение и было сделано.

— И вы отказались? — удивлению Логинова не было предела.

Громыко с легкой улыбкой объяснил:

— Я не сомневаюсь, что пройдет два-три месяца после моего назначения на пост председателя президиума, как Юрий Владимирович крепко пожалеет о своем предложении. Этот пост очень скоро понадобится ему самому для ведения международных дел.

Андропов внимательно посмотрел на собравшихся:

— У меня перед заседанием политбюро были председатель Госплана и министр финансов. Они оба нарисовали тревожную картину положения в экономике.

Все ждали, что новый генеральный секретарь скажет по этому поводу, что он предложит.

— Товарищи правы, нам трудно. Но мы еще по-настоящему не раскрыли и сотой доли тех резервов, какие есть в социалистическом строе. Много у нас безобразий, беспорядка, пьянства, воровства. Вот за все это взяться по— настоящему! И будем говорить не только о проблемах, а о людях, которые стоят за ними. Дела идут неважно, а руководители министерств, областей — в отпусках, потому что летом — лучшая пора для отдыха! Отозвать их немедленно — там, где плохо обстоят дела. Повышение дисциплины, ответственности, это, прошу учесть, не кампания, это постоянные факторы. Предупреждаю всех!

Андропов пролистал лежавшие перед ним листочки с тезисами выступления:

— Сейчас важный вопрос — это уборка урожая. Мы должны обратить серьезное внимание на высокое качество уборки, то есть на своевременную жатву, обмолот и ликвидацию потерь. Нечего греха таить, мы еще очень много теряем зерна и другой продукции при уборке урожая… Следующий вопрос — это вопрос о контроле и проверке исполнения.

Председатель Совета министров Тихонов как бы между делом вставил:

— Вопрос о валюте, я хочу сказать, необходимо ставить очень серьезно. Нефть дешевеет, газ тоже дешевеет.

Андропов недовольно посмотрел на него:

— Почему нет носков, полотенец? Почему в ЦК партии идут просьбы прислать им всё — до гуталина и зубных щеток? Все просят, ноют, уповают на центр.

По внутренней трансляции показывали выступление Андропова на закрытом совещании. Юрий Владимирович, обращаясь к членам ЦК и сотрудникам партийного аппарата, жестким голосом говорил:

— Мне известно, что в этом зале находятся люди, которые позволяют себе в беседах с иностранцами распространять ненужную и вредную для нас информацию. Я не буду сейчас называть фамилии. Товарищи сами знают, кого я имею в виду. И пусть они запомнят, что это последнее им предупреждение.

Громыко вышел из кабинета генерального секретаря последним. Его увидел начальник кремлевской медицины академик Чазов.

— Я вас провожу, Андрей Андреевич.

В коридоре поинтересовался:

— Как ваше самочувствие? Что-то, мне кажется, вы давно не обследовались. Не надо загонять себя. Не повторяйте опыт Юрия Владимировича.

— Я обратил внимание на забинтованные запястья Юрия Владимировича, — сказал Громыко. — Что-то случилось?

— Ему делают гемодиализ, — неохотно ответил академик Чазов. — Это тяжелая, выматывающая процедура.

Вечером Андрей Андреевич и Лидия Дмитриевна вышли на прогулку.

— Сегодня была в гостях у Трофимовых, — поделилась Лидия Дмитриевна. — Ты же помнишь их еще по Минску?

Громыко кивнул.

— Он теперь работает в министерстве тяжелой промышленности. Его коллеги по министерству были… Знаешь, я такого наслышалась. Все обсуждают массовые облавы, которые по указанию Андропова устраиваются в рабочее время в магазинах, банях и кинотеатрах, чтобы выявить прогульщиков и бездельников. Говорят, что это унизительно и оскорбительно…

— Сегодня я был у Юрия Владимировича, — сообщил Громыко.

Лидия Дмитриевна вопросительно посмотрела на него.

— Знаешь, это глубоко усталый человек, который с трудом исполняет свои обязанности. Я увидел рабочий календарь генерального секретаря. Пустые странички, никаких записей! Кроме меня, за весь день он никого не принял!

Лидию Дмитриевну интересовало другое:

— А к тебе он как? Как с тобой разговаривал?

Громыко был во власти своих мыслей:

— Встретил Чазова. Выяснилось, что Юрию Владимировичу постоянно делают гемодиализ. Я расспросил нашего врача. Это процедура очистки крови. Это означает, что у Андропова не работают почки. Каждый сеанс диализа, очищения крови, продолжается несколько часов. Мучительная процедура. И прогноз крайне неблагоприятный.

Лидия Дмитриевна переспросила:

— Хочешь сказать, что Юрий Владимирович — не надолго?

Ровно в одиннадцать вечера Кира Куприянова вышла на прогулку и свистнула собаку — одна она не ходила. Сделала большой круг вокруг дома. И вдруг услышала шаги у себя за спиной. Необычные шаги, тихие и осторожные. Человек словно крался за ней. Он не хотел, чтобы она его заметила. Но в ночной тишине нельзя было скрыть даже легкого скрипа ботинок.