Александр Дав - Эффект Бандерлогов

Дневальный – гад, орёт как резаный: «Подъём!» и долбит куском арматуры в рельс, подвязанный у входа в барак.

Крылов вылез из-под влажного ватника. Отыскал портянки, которые сунул вечером под матрац, в надежде просушить, и стал наматывать их на озябшие ноги. Сапоги не лезли. Буржуйка погасла давно, а дежурный истопник, сука, вместо того, чтобы подбросить дровишек, видно уснул под утро… Тоже можно понять. Вторые сутки без смены… Молодой. Положено…

Дневальный тоже хорош… Не доследил. А теперь, вон, орёт петухом. Выслуживается.

Бригадир Хмуров – долговязый и седой мужик, стоял в проходе между нар и молча контролировал подъём личного состава. Он полностью соответствовал своей фамилии. Кустистые брови нависали над глазами. Глубокие носогубные морщины и опущенные вниз края губ придавали его лицу угрожающе хмурый вид. Он был одет в тёмно-серый ватник, такого же цвета штаны. На ногах прохари. Лёгкие хромовые сапоги – привилегия бригадиров. Почему их так называли? Крылов не знал. Да и мало интересовался. Назвали, и назвали… Что-то из далёкого прошлого. Здесь, вообще не принято задавать вопросы: «Почему? Зачем?». Так же как не принято было искать справедливость, или хоть какой смысл содержания людей в продуваемых бараках. Бараки назывались – «БОТ». Что означало – барак общего типа. За пределами барака – двор, огороженный двумя рядами колючей проволоки, с вышками по углам. На них днём и ночью торчали стволы автоматов над поднятыми воротниками необъятных тулупов часовых – зимой и над плащ-накидками – летними дождливыми ночами. Во дворе, помимо бараков – дощатые уличные туалеты, с выгребными ямами. Отдельный барак для приёма пищи. Посередине двора – импровизированный плац, для построений личного состава. Чуть в отдалении, за отдельной дополнительной оградой – большой армейский кунг. В нём – штаб отряда и канцелярия. Между ограждениями – караульные собаки. Огромные полудикие кавказские овчарки. Всё вместе – «территория».

Содержались в бараках в основном граждане, до конца не осознавшие правильность курса Лидера и руководимого им Фронта Народного Спасения. Народец в основном привередливый, избалованный и трудно перевоспитываемый. Бывшие бизнесмены, коммерсанты, программисты, сотрудники туристических компаний, работники оппозиционных каналов радио, телевидения, газетчики, писатели и им подобные бумагомаратели. Мелкие чиновники, которые имели наглость усомниться в правильности выбранного курса, военные, полицейские, врачи и даже педагоги с научными степенями… Короче, те, кто долго не принимал, хотя они все утверждали, что просто не понимают, идею создания суверенной закрытой демократии.

Для их же блага они были отделены от сознательной части граждан и охранялись, так как являлись, к сожалению многих, частью общества.

Бараки, конечно, не были столь комфортны, как их бывшие места проживания, но в стране были тяжёлые времена, и тратить средства на людей вне закона, было бы непозволительной роскошью.

Таких закрытых территорий было множество по всем Федеральным Округам бесконечных просторов страны…

Остальное население страны, делилось на сознательных, тех, которые обитали в городах, посёлках, сёлах. И – не до конца осознавших, тех, которые временно размещались в Зонах полузакрытого типа. Из такой зоны можно было попасть в увольнение и получить условно-досрочное освобождение, за хорошую работу и успехи в политической подготовке. «Территория» же являлась пристанищем для безнадёжно непримиримых и несознательных элементов. Уголовный элемент содержался в отдельных лагерях и не имел возможности общаться с перевоспитываемыми «бывшими». Поначалу пытались объединять контингент. Получилось не очень складно. Много неприятностей. Разделили.

Крылов, одевшись, ходил между нарами и расталкивал просыпавшихся поселенцев из его отделения, приговаривая:

– Вставайте, господа, вставайте. Немного осталось. Ещё пару недель – и смена. Отбудем на нестрогую зону. Там обещали баню…

– Вино и женщин, – добавил Ник (так он себя представил остальным соседям) с нижних нар. Просыпавшиеся сидельцы уныло бормотали всякие глупости:

– Да, господа, не много нужно для счастья. Правы ФНСы… Нас легко сломать.

– Кто взял мой сапог?

– Да кому он, твой тридцать восьмой, нужен…

– Поживей, пожалуйста… – Крылов оделся и, стоя в проходе, поторапливал остальных.

Те, кого он не то что бы по привычке, а скорее, из принципа, называл «господами», на удивление, не материли его, а молча сползали на холодный земляной пол и, отряхнув ступни о грязные, засаленные серые штаны, натягивали сапоги. У многих портянки лежали расправленные поверх раструбов сапог. «Господа» просто совали в раструб ноги, и выходили на построение, захватив ватник, шапку и большие брезентовые рукавицы.

Завыла утренняя сирена. Подъём состоялся. Из стоявших в ряд трёх бараков высыпала серая масса поселенцев и привычно превратилась в довольно стройные ряды. Три трудовых бригады, по сто человек в каждой, расположились на площади между бараками, буквой – П.

Из штабного дома вышли четыре человека в красных каракулевых папахах. Они были одеты в такие же ватники, как и все, но чистые и с нашивками на рукавах. Двое с двумя красными ромбами. Один – с четырьмя синими прямоугольниками. И ещё один – с тремя белыми квадратами. На ногах у них были тёплые унты, с яловым верхом и мехом внутрь. На портупее у каждого висела кобура.

Бригадир Хмуров прорычал:

– Начальники полусотен, провести перекличку.

Начальники полусотен вышли перед строем съёжившихся и переминающихся перевоспитываемых и стали выкрикивать фамилии:

– Авдеев…

– Я.

– Аверьянов!

– Я… Куда денусь?

– Авдюшко!

– Живой…

– Не понял?

– Я…

Перекличка шла привычно. По окончании бригадир принял доклад от полусотенных начальников и направился в центр плаца к стоявшим там красношапочникам.

Обладатель белых нашивок поочерёдно принял доклад от бригадиров, которые подходили к нему по одному и рапортовали, что ночь прошла без происшествий и что трудовые бригады полны решимости приступить к выполнению задания.

Заиграл гимн. Где-то совсем рядом зазвонили колокола. Обладатель синих нашивок приступил к подъёму знамени. Все стоящие на площади сняли шапки и начали молиться. Кто явно издевательски, а кто и достаточно серьёзно и рьяно. Двое, с красными нашивками, пристально следили, чтобы процесс моления проходил у всех без исключения. Они ходили вдоль шеренг и, щурясь, всматривались в лица крестящихся в шеренгах.

Перекличка шла привычно