Джордж Джонас - Месть

Впрочем, Авнер допускает, что вообще все государственные учреждения, занятые разведывательной деятельностью, циничны и жестоки по отношению как к своим сотрудникам, так и к посторонним людям.

Но в тех редких случаях, когда ему снятся кошмары, это прежде всего сцены из его жизни в кибуце, а не эпизоды, связанные с армией, Войной Судного дня или его работой в Европе.

Вокруг секретных разведывательных агентств типа КГБ, ЦРУ и особенно Мосада создано немало мифов. Мы к этому привыкли. И, естественно, возникает вопрос, почему такую необычную операцию был призван возглавить в сущности обычный человек? Помимо мифов, наши представления питаются еще и литературными образами суперагентов — Джеймса Бонда и Смайли, например, которые были явно личностями неординарными. Понятно, конечно, что литературный тип агента, наделенного способностями Макиавелли и рыцарскими доблестями короля Артура, — не что иное, как художественный вымысел. Однако, встречаясь в реальной жизни с человеком, который выполняет функции Джеймса Бонда, мы чувствуем себя обманутыми, если он не обладает его достоинствами.

Есть и еще один приемлемый для широкой публики тип агента — психопат с патологическими склонностями. Мы таких знаем — хладнокровных, загадочных преступников, мафиози, наемных убийц.

И жестокий убийца, и агент-интеллектуал с благородными устремлениями существуют в действительности, но составляют они лишь ничтожный от общего числа агентов процент. Особенно — последний.

В большинстве своем агенты — обыкновенные люди. Вопреки мифам и, несмотря на обилие созданных в литературе типов. Я убедился в этом после того, как прочел множество отчетов о деятельности агентов. Это относится ко всем разведывательным организациям, в том числе и к легендарному Мосаду.

Когда очередная тайная операция предается гласности, выводы напрашиваются сами собой. Так было и с операцией в Лиллехаммере или с нашумевшей в пятидесятых годах «Операцией Сусанна», суть которой состояла в том, что израильские агенты попытались совершить диверсию на промышленных объектах западных стран в Египте с тем, чтобы ответственность за нее возложить на египетских националистов.

Принимая эти соображения во внимание, не приходится удивляться, что руководителем одной из знаменитых мосадовских групп возмездия был абсолютно обычный человек. Обычный во всем — в своих вкусах, привычках, способностях и побуждениях.

Мосад в этом смысле не похож на КГБ. Ставки на психопатов с преступными наклонностями для выполнения «мокрых дел» он не делает. Да и какой смысл посылать, например, пятерых профессиональных преступников на охоту за террористами, снабдив их деньгами, положенными в швейцарские банки? Таких деятелей пришлось бы на каждом шагу направлять и контролировать. С другой стороны, и будущие Эйнштейны на эту роль тоже не годятся. Люди с выдающимися способностями в какой-либо области науки или искусства предпочитают служить обществу в другом качестве, даже в тех довольно редких случаях, когда выбирают для себя разведывательную деятельность.

Вот и выходит, что стрелять приходится средним, обыкновенным гражданам.

Фокус состоит еще и в том, что при выборе кандидатов, помимо лояльности и мужества, учитываются не только присущие им качества, но и отсутствующие. Совершенно понятно, что агентам не положено быть людьми легко возбудимыми, фанатично настроенными или безоглядно смелыми. Живое воображение может породить сомнения, фанатизм — упрямство, смелость — неосмотрительность.

Если представить себе все в упрощенном виде, то группа контртеррористов по существу должна решить всего лишь две задачи — обнаружить «цель» и уйти от преследования после акции. (Третья задача — осуществление этой акции — лишь производное от первых двух.) Первая задача почти всегда решается с помощью осведомителей. Решение второй составляет примерно девяносто процентов в процессе подготовки и организации акции.

Эта вторая задача становится разрешимой только в контексте всех условий существования современного, в особенности городского общества. В многолюдном городе личность теряется, делается анонимной и безразличной окружающим, зачастую это безразличие ко всем и всему вокруг проявляют и официальные лица. Никто ни на кого не обращает внимания. Если к этому присоединить элемент неожиданности и нежелание людей вмешиваться в дела, непосредственно их не касающиеся, то в общем получается, что и выследить «цель», и уйти от преследования после акции — задачи вполне выполнимые. Только очень небольшое число политических убийц были арестованы на месте преступления. Исключение составляют или камикадзе, или психопаты, действующие на свой страх и риск.

Скрываясь после акции в домах и квартирах, подготовленных заранее, убийцы, так же, как и их жертвы до этого, подвергаются только одной опасности — быть выданными кем-либо из своих. Если этого не происходит, перспектива ареста оказывается маловероятной.

На мой взгляд, заслуга Мосада, так же, как и многих других разведывательных организаций, состоит в том, что он осознал сравнительную простоту осуществления этих операций. Возможно, что в этом Мосаду помогли сами террористы, которые не только действовали уверенно и быстро, нападали неожиданно, но главное — чье поведение за минуту до акции и минутой позже было четко продумано. Именно эта продуманность давала им шанс на спасение. Если через минуту после террористического акта террористы оказывались хотя бы на расстоянии квартала от места действия и им удавалось смешаться с толпой, анонимной и мобильной в любом крупном городе, то они обеспечивали себе уход от преследования.

Те факторы, которые делают таким трудным предотвращение актов террора, Мосад с успехом использовал против самих террористов.

Скорее всего Мосад, давая задания своим контртеррористическим группам, рекомендовал им различные методы. Но организационная изобретательность Мосада нашла свое выражение и в отправке одной группы (Авнера), которая должна была находиться полностью на самообеспечении. Группа получила задание — список лидеров террористов и денежные фонды, которые позволяли ей функционировать в европейской подпольной системе. По-видимому, точно таким же образом организовывалась и поддерживалась арабскими странами и странами Советского блока деятельность настоящих террористических групп.

Этот опыт поначалу дал такие прекрасные результаты, что многие исследователи впоследствии считали, что в это дело были вовлечены агенты исключительных способностей, за спиной которых скрывалась сложная и мощная организация. В действительности же участниками миссии были несколько простых экс-коммандос и агентов, обеспеченных деньгами и действовавших совершенно автономно.