Лев Линьков - По следу

Главная и самая трудная задача — преодолеть именно первые семь метров. А это можно осуществить только одним способом: поочерёдно перехватываясь руками.

Движением плеч Пётр передвинул автомат подальше за спину, легонько оттолкнулся носком правой ноги от гранитного выступа, одновременно перенёс правую руку немного вправо, нащупал в скале небольшую трещину, уцепился за неё, тотчас ухватился левой рукой за освободившийся гранитный зубец и вдруг почувствовал такую острую боль в ушибленной коленке, что в течение нескольких секунд не мог пошевелиться.

Так, вися над пропастью, напрягая остатки сил, Пётр преодолел несколько метров.

Солнце скрылось за тучей, сразу стало холодно, сильнее подул ветер. Только на западе, где ущелье переходило в широкую долину, было по-прежнему солнечно и стояла предвечерняя тишина. На склонах гор зеленели пастбища. Ещё дальше, внизу, раскинулись сады, табачные плантации, виноградники и среди них весёлые белые домики приграничного села и блестящая гладь пруда колхозной гидроэлектростанции. По дороге пылила колонна автомашин. На передней развевалось красное знамя: колхозники из ближайших колхозов ехали в «Маяк коммунизма» на праздник. Там была и Кето.

Всё это сейчас было за плечами Петра, невидимое, но ощутимое сердцем, близкое, родное, своё…

Ветер внезапно утих. Вдруг потемнело. Первые крупные капли дождя упали на голосу, дробно застучали по утесу. Чуть ли не за самой спиной оглушающе треснул гром. До намеченной Петром точки осталось еще метра четыре.

И опять, второй раз в сутки, грянул ливень.

Казалось, всё обернулось против Петра. А он, оглушённый непрерывным громом, ослеплённый молнией, мокрый, изнемогающий от невероятного напряжения всех сил, продолжал сантиметр за сантиметром продвигаться к своей цели.

Вот молния снова и снова осветила ущелье. Гнездо внизу! Пётр разжал пальцы и стремительно съехал по мокрому шершавому граниту, ударившись больной ногой о хворост.

Как Пётр добрался до основания утёса? Как очутился в злосчастной впадине? Он не мог бы толком рассказать об этом. Что такое физическая боль и любая опасность в сравнении с тем, во имя чего Пётр их переносил!..

Ливень затопил дно каменистой впадины. Не предполагая этого, Пётр неожиданно окунулся в холодную воду. Вынырнув, он поднял над головой автомат и прислушался. Скоротечная гроза уходила на запад, к Чёрному морю. Вспышки молнии и раскаты грома с каждой минутой становились всё слабее и слабее.

Пётр на несколько мгновений затаил дыхание. Ни малейшего звука! Тогда он снова нырнул и прислушался. Лёгкий скрежет отчётливо прозвучал в ушах.

«Он идёт сюда, это задевают о камни подошвы его горных ботинок… Ну, держись!»

…Начальник заставы, Савин и ещё два пограничника нашли сержанта Орлова на рассвете вторых суток. Он сидел на камнях, вытянув больную ногу, держа палец на спусковом крючке автомата. Нарушитель лежал лицом вниз, со связанными руками.

— Жив! — только и мог произнести обрадованный Пётр, увидев Савина.

— Меня прямо в пещеру сбило, — улыбнулся Савин. — Страху натерпелся, а так всё в порядке…

— На заставе побеседуем, — перебил друзей начальник.

Савин тщательно обыскал сначала одежду и обувь нарушителя, потом рюкзак.

Начальник так же внимательно осматривал каждую найденную у врага вещь, время от времена произнося короткие фразы:

— Пистолетов два — американские, патронов к ним семь обойм… Компас в герметическом футляре — английский… Часы ручные со светящимся циферблатом — швейцарские… Ручных гранат три — американские… Фотоаппарат «Лейка» — немецкий… Автоматическая ручка фирмы «Паркер»…

Начальник снова осмотрел ручку и, усмехнувшись, качнул головой:

— Хитро, но старо — однозарядный пистолет, а не ручка.

Связанный нарушитель поглядывал то на дула винтовки и автомата, наставленные на него, то на офицера в погонах с зелёными просветами, то совсем мельком, исподлобья, на молодого сержанта в мокром, порванном о камни обмундировании.

— Кофе в таблетках — бывшее американское — всё размокло, — продолжал начальник. — Карта Кавказа, двухвёрстка, на русском языке… Чеснок, конечно, турецкий… Галеты — американские… Та-ак, — протянул капитан, рассматривая что-то на свет. — Десять ампул с жидкостью коричневого цвета. В лаборатории определят, что сие значит…

— Товарищ капитан, разрешите обратиться?.. Это что за прибор? — Савин протянул начальнику какую-то коробочку с дугообразной шкалой и стрелкой. — На компас не похоже.

— Это? — Начальник взял коробочку. — Это электроконтактный взрыватель. Для туриста штука явно бесполезная.

— Ну и персона! — не удержался Пётр, зло глянув на врага.

— Целых три персоны, — поправил начальник, извлекая из-за подкладки куртки нарушителя два фальшивых советских паспорта и мореходную книжку…

Чтобы построить большой железнодорожный мост, для этого требуются тысячи людей. Но для того, чтобы его взорвать, на это достаточно всего нескольких человек. Пётр вспомнил слова Сталина, и его охватило чувство радости и гордости: он был счастлив, что настиг и задержал врага. Хорошо, что Пётр не убил его, а только ранил да оглушил сегодняшней ночью прикладом автомата: шпион расскажет, кто и зачем его послал…

Рана у нарушители оказалась лёгкой — он мог идти сам. Пётр же не был в состоянии сделать ни шагу.

— Фуражку мою достаньте, — улыбнувшись, попросил он, когда его подняли сильные руки товарищей. — Она там, за утёсом, в орлином гнезде…

Небольшой конный отряд — двадцать красноармейцев, командир и проводник — медленно пробирался сквозь Уссурийскую тайгу по едва заметным звериным тропам. Проводник Фёдор Иванович Кротенков — он один хорошо знал эти места — намеренно углубился в самую чащобу.

Сначала командир отряда Кузнецов отверг было предложение проводника: зачем удлинять и без того долгий путь, но верстах в пятидесяти от Никольск-Уссурийска они неожиданно обнаружили следы большого бивака.

— Назаровны либо шубинцы, — убеждённо сказал Кротенков.

— А может быть, охотники? — усомнился командир.

— Гляди! — Фёдор Иванович хмуро кивнул на деревья. — Охотники не станут зря лес калечить.

Действительно, многие ели и сосны были порублены самым безжалостным и, главное, бессмысленным образом.

Проводник и Кузнецов обошли чужую стоянку. Фёдор Иванович показал командиру на следы многочисленных сапог (охотники носят унты) и на отпечатки, оставленные в снегу прикладами стоявших в козлах винтовок (японские винтовки).