Василий Ардаматский - Опасный маршрут. Повесть

- Хорошо, - кладя флакон в карман, автоматически произнес Гончаров.

Он в эту минуту уже думал о том, что вот, совсем недавно, самой большой радостью казалось ему обнаружение места высадки диверсанта, но вот это место найдено, и вместо радости его мучает ясное понимание того, что самое важное и самое трудное - поиск потайной базы диверсанта - впереди. Попробуй найди ее! Диверсант отсюда мог пойти в направлении любого из триста шестидесяти градусов круга. По опыту Гончаров знал, что база запрятана не меньше, чем в десяти - пятнадцати километрах от места высадки, а уже в пяти километрах отсюда градусы круга разойдутся на сотни метров. А база - это ведь всего-навсего квадратный метр тщательно замаскированной земли, точка в безбрежном бору. И найти эту точку он был обязан.

Гончаров разбил поисковый отряд на четыре группы; они должны были двигаться от ямы в четырех направлениях и затем вернуться сюда, чтобы взять новые направления. И тут только Гончаров заметил, что быстро темнеет. Вести поиск ночью было нелепо. Приказав людям располагаться на ночлег, Гончаров взял парашют и направился к лесной дороге, где его ждала машина. Он решил повидаться с Потаповым, который должен был находиться на ближайшей к бору станции Лесной…

Потапова на станции не оказалось. Дежуривший там сотрудник оперативной группы сказал, что Потапов поездом уехал в город - понадобилось обследовать этот поезд. Обещал к утру вернуться на станцию.

Маленькая, глухая станция казалась совершенно безлюдной. Свет горел только в окнах домика, стоявшего за станцией. Тесный зал для пассажиров тускло освещал установленный над дверью фонарь со свечой.

- Ну и глушь, точно вымерли все. Кто же тут поезда встречает? - спросил Гончаров, садясь на жесткий диван и решив дождаться здесь Потапова.

- Да тут за сутки один поезд проходит, - ответил сотрудник. - Это же дорога не сквозная, ветка к лесозаводу, и всё. Ну а как ваши дела?

- К концу дня нашли место приземления. Теперь предстоит найти иголку в стоге сена, - раздраженно ответил Гончаров.

- Найдем, - уверенно произнес сотрудник.

- «Найдем»! Шапками закидаем! - разозлился Гончаров.

Сотрудник промолчал и через минуту ушел на перрон.

В это время Потапов входил в кабинет полковника Астангова.

- Докладываю - поезд обследован тщательно. Ничего…

- Ничего не нашли, знаю, - перебил его Астангов. - И не могли найти. Интересующая нас личность уже в городе. Вот, читайте…

Потапов прочитал запись двух телефонограмм. В одной сообщалось, что на окраине города, близ сто первого почтового отделения обнаружен оставленный кем-то мотоцикл ижевской марки. В другой говорилось, что в двадцати километрах от Островска колхозный пастух обнаружил в лесу под мостом труп молодого человека, который оказался трактористом из Понизовья.

- Я уже говорил с Понизовьем, - продолжал Астангов. - Тракторист Сергей Любченко на рассвете выехал в Островск на собственном мотоцикле ижевского завода. Полчаса назад вернулись из Островска люди, которых я туда посылал. Ничего существенного не привезли. Любченко убит выстрелом в затылок. Пастух слышал шум мотоцикла, а выстрела не слышал. В общем, ясно - прибыл субъект сильный, хорошо оснащенный. И не случайно прыгал он под воскресенье - расчет на то, что мы в этот день не работаем. Ясно, что он поставил перед собой задачу - любым способом в течение дня добраться до нашего города. Здесь ему и скрыться легче, город большой… Что там у Гончарова?

- Не знаю. Я его не видел.

- Поезжайте сейчас же на станцию Лесную, найдите Гончарова, пусть продолжает поиск и два раза в сутки звонит мне. Посмотрите, как он там все организовал, и возвращайтесь. Я жду вас не позднее десяти часов утра…

Примерно в этот же час Окаемов остановился возле маленького домика на окраинной уличке. Оглянувшись по сторонам, он подошел к воротам дома и взялся за кольцо перекосившейся калитки, над которой висел номерной знак дома: «Первомайская ул., д. № 6, А.П.Гурко».

Хозяйка дома Адалия Петровна Гурко через окно удивленно смотрела на вошедшего во двор незнакомца, который уверенно направился к крыльцу.

Окаемов перешагнул порог и остановился, с улыбкой смотря на Адалию Петровну:

- Не узнаете?

- Простите… нет… - растерянно произнесла она.

- Окаемов. Григорий Максимович Окаемов.

- Григорий Максимович? - вскрикнула Адалия Петровна и, точно испугавшись произнесенных слов, зажала рот рукой.

- Я, я, Адалия Петровна, я - собственной персоной, - добродушно смеялся Окаемов.

Адалия Петровна подошла к нему вплотную, пристально посмотрела в его лицо:

- Не верю… Не может быть… - прошептала она, и вдруг ее глаза округлились: - Он! Он! Григорий Максимович!.. - Она заплакала и уткнулась лицом в плечо Окаемова.

О, он прекрасно знал, почему она плачет, и терпеливо ждал, пока она успокоится…

И вот они сидели за столом, друг против друга, и Адалия Петровна не сводила с Окаемова восторженных и будто еще не верящих глаз.

- Гляжу, гляжу на вас, Григорий Максимович, и все понять не могу - во сне это происходит или наяву?

- Нет, нет, Адалия Петровна, я не привидение…

- Вы поймите меня. Мой Саня через месяц как уехал на войну прислал письмо, что вы с ним в одной части. А еще через месяц пишет - Окаемов погиб при отступлении. А больше писем от него и не было… - Готовая заплакать, Адалия Петровна поднесла к глазам платок.

- Война, Адалия Петровна, война… - Окаемов замолчал, тревожно думая о том, что, оказывается, часть его саперов тогда у реки все-таки спаслась. - Лучшие сыны народа погибали первыми. Саней вы можете гордиться. О его храбрости говорил весь батальон. Его любили, и кто остался жив - никогда его не забудет.

- Спасибо, родной, - сквозь слезы бормотала Адалия Петровна. - Каждое слово о Сане - моя единственная утеха… - Успокоившись, Адалия Петровна неловко спросила: - А как же это вы?…

- Как я воскрес? - помог ей Окаемов. - Довольно обычная история. Тогда в августе меня тяжело ранило. Фронт откатился. Меня подобрали и спрятали колхозники. Они меня и выходили. Потом - партизанский отряд. Потом - снова армия и с ней поход до Берлина. А там на колонне рейхстага рядом со своей фамилией я написал и имя вашего Сани: сержант Александр Гурко…

- Вы говорите правду? - Глаза Адалии Петровны снова набухли слезами.

- Адалия Петровна, в таких делах…

- Не обижайтесь на меня, дуру. Можно мне вас поцеловать? - Адалия Петровна порывисто обняла Окаемова и поцеловала его в лоб. - Я ведь думала, что о Сане одна я помню…

- Как вам не стыдно!.. - Окаемов выждал приличествующую моменту паузу. - Ну вот… А знаете, кем я стал? Книги пишу.

- Книги? Да что вы? Как же это?…

- Война, Адалия Петровна, многих сделала писателями. Мы столько пережили там… на войне. Слишком много пережили. Трудно молчать. Народ должен знать, чего стоит наша победа. Знать и всегда об этом помнить. А книгу, над которой я сейчас начал работать, я хочу посвятить светлой памяти вашего Сани.