Василий Ардаматский - Опасный маршрут. Повесть

- Сначала я поеду к товарищу Кучину, - еле сдерживая улыбку, сказал Потапов и быстро вышел.

Бухгалтер Кучин, оказавшийся совершенно здоровым человеком, рассказал Потапову о темных делишках председателя артели и предупредил, что мастер артели Горбылев уже ходил куда-то жаловаться на председателя. Именно поэтому он и решил «забюллетенить», боясь, что Пыриков заставит его оформить незаконные документы.

- К кому ходил мастер Горбылев?

- Сказал мне: «Иду к одному большому человеку».

- Горбылев сейчас в артели?

- Как - в артели? Пыриков его уволил.

…Домик мастера Горбылева, соседний с домом Адалии Петровны Гурко, утопал в густых кустах сирени - Потапов еле разыскал на нем номерной знак.

На ощупь отыскивая в темных сенях дверь, Потапов услышал, как басовитый женский голос укоризненно сказал:

- Эх ты, старатель. Тебе больше всех надо? Да?

- Молчи, говорю! - отвечал мужской голос. - Не твое, опять же, бабское дело.

- Не мое? А чем я теперь буду тебя кормить? Небось спросишь?

- С голоду не умрем…

Потапов постучал. Пауза, а потом мужской голос:

- Входите. Кто там?

Потапов представился вышедшему ему навстречу Горбылеву. Тот победоносно посмотрел на жену:

- А, видишь? Есть, опять же, правда на земле? Есть! Вы насчет фокусников из нашей артели?

- О фокусниках потом, Кирилл Евгеньевич, а сейчас я хотел бы узнать: вы в минувший четверг не были на приеме у депутата Верховного Совета товарища Вольского?

- В четверг? У депутата? - Горбылев недоуменно посмотрел на Потапова, на жену, и вдруг лицо его помрачнело. - Значит, он еще и депутат?

- Кто?

- Кто-кто! Писатель, что живет у соседки. - Горбылев через окно показал на соседний дом. - Да, был я, опять же, у него, был, а он меня выгнал. Тут и вся песня.

- Погодите, погодите, меня интересует не писатель, а депутат Верховного Совета профессор Вольский. У него вы были?

- Профессор! - усмехнулся Горбылев. - Все они профессора. Приходит к писателю живой человек, говорит, что его хотят сожрать жулики, а писатель того живого человека гонит в шею. Вот я и есть уже съеденный - из артели меня, значит, убрали. Профессор! Тьфу!

- Погодите. Как фамилия этого вашего писателя?

Горбылев махнул рукой:

- А кто его знает. Опять же, и знать не хочу. Ходит под народ - штаны в сапоги, а народа чурается. Профессор…

- Так, так. А у профессора Вольского в Заречном райсовете вы не были?

- Не был. Не удосужился. У писателя был, и то выгнали. Так, значит, и вас наши акулы не интересуют? Или раз акула зовется председателем, так с нее и взятки гладки?

- Не беспокойтесь, Кирилл Евгеньевич. - Потапов вырвал из блокнота листок и записал на нем номер телефона. - Позвоните завтра утром по этому телефону, и вас немедленно примут и все, что нужно, сделают. А сейчас, извините, мне надо ехать.

- Сделают? - недоверчиво рассматривая бумажку, спросил Горбылев. - Ну что ж, опять же, посмотрим - увидим.

Потапов вышел на улицу и сел в машину. Шофер завел мотор.

- Погоди-ка, Коля, выключи, дай подумать. - Потапов смотрел прямо перед собой, напрягая память, - какая-то фраза, сказанная Горбылевым во время разговора, чуть царапнула тогда сознание и тут же проскочила мимо, а теперь эта забытая фраза тревожила Потапова, тревожила и что-то обещала. Он стал припоминать весь разговор по порядку. Вспомнилось: «Ходит под народ - штаны в сапоги, а народа чурается».

- Коля, я зайду еще вот в этот дом.

Потапов вылез из машины и пошел к дому Адалии Петровны Гурко, на ходу придумывая повод для оправдания своего визита.

Адалия Петровна во дворе развешивала белье. Увидев вошедшего в калитку Потапова, она решила, что это явился еще один визитер к Окаемову, и решительно вышла ему навстречу.

- Вы к кому? - сердито спросила она.

- Могу я повидать живущего у вас писателя?

- Григория Максимовича?

- Да.

- Вы его знакомый?

- С писателями, можно сказать, знакомы все его читатели, - приветливо улыбнулся Потапов.

- Он уехал, - помолчав, недружелюбно произнесла Адалия Петровна.

- Когда?

- Вчера.

- А куда?

- А для чего вам знать? Уехал, и всё. - Адалия Петровна демонстративно вернулась к тазу с бельем.

Но именно это ее нежелание сказать, куда уехал писатель, показалось Потапову подозрительным, и он попросил Адалию Петровну пройти в дом.

- Нам нужно поговорить…

Сначала разговор у них не ладился, но постепенно вопросы Потапова и ответы женщины начали прояснять довольно странную историю.

- Итак, его фамилия Окаемов? Григорий Максимович Окаемов? Что-то я такого писателя не знаю. Одну минуточку, простите… - Потапов подошел к окну на улицу и позвал шофера: - Коля, мигом слетай в Союз писателей и пусть по всесоюзному списку проверят, есть ли такой писатель - Окаемов Григорий Максимович? Запиши. Только мигом! И возвращайся сюда… Так, Адалия Петровна. И вы давно его знаете?

- Что он - писатель, я узнала, только когда он теперь ко мне приехал. До войны был инженером-строителем. Он пишет сейчас книгу о моем погибшем на войне сыне.

- Они были знакомы?

- Вместе воевали… - Адалия Петровна рассказала всю историю знакомства их семьи с Окаемовым, и как он, воскреснув, появился теперь в ее вдовьем доме.

- Когда он к вам приехал? - спросил Потапов и замер, ожидая ответа.

- В позапрошлое воскресенье, - твердо ответила женщина.

- Утром? Вечером? - быстро спросил Потапов.

- Под вечер.

- Так… - Потапова от волнения зазнобило.

В это время в окне показался шофер Коля:

- Вот, товарищ майор. Говорят, что такого не было и нет.

- Конечно, нет и не могло быть, - рассеянно сказал Потапов, даже не посмотрев в сторону шофера.

Адалия Петровна еще ничего толком не понимала, но уже чувствовала - случилось что-то тревожное.

- Не волнуйтесь, Адалия Петровна, - успокаивал ее Потапов, сам волновавшийся оттого, что теперь он был почти уверен в беспокоившей его мысли. - Значит, он уехал вчера?

- Да, да… Сказал: «Еду на пару дней в Борск повидать однополчанина». С ним что-нибудь случилось? Или он…

- Успокойтесь. Скажите, когда он жил у вас, он больше бывал дома?

- Да, больше дома сидел. Газеты читал. Писал.

- Никаких своих вещей или бумаг он, конечно, не оставил?

- Даже газеты и те взял с собой.

- А какие у него были вещи?

- Все что на нем и портфель. Больше ничего. Он говорил, что вещи его идут багажом из Ленинграда.

- Ясно. Опишите мне его внешность.

- Боже мой, ну как это сделать? Я не умею…

- В чем он был одет?

- Господи, дай памяти. Значит, пиджак… серый. Брюки в сапоги. Украинская рубашка, такая… с тесемочками на вороте…

- Ясно. А какое у него лицо, глаза, волосы?

- Ой! - Адалия Петровна вскочила, сбегала в соседнюю комнату и вернулась с пухлым семейным альбомом. - Тут есть его фото. Мой муж и он. Они сфотографировались когда-то. На курорте, где и познакомились. Еще до войны. Вот…