Владимир Корнилов - Убийство в Ворсхотене

Малыш, одетый в какую-то несуразную легкую куртку, вразвалочку шел через зал, внимательно осматривая все столики, занятые в основном китайцами. «Он явно раскабанел с прошлой нашей встречи», — подумал Лазарев, привстав поприветствовать гостя.

Владимир заметил, что Малыш как-то странно садится, почти не сгибаясь. «Ба, да на нем же легкий бронежилет! — удивленно подумал Лазарев. — Вот это что-то новенькое».

— Водка! — отрывисто кинул подбежавшему официанту Малыш. Китаец удивленно посмотрел на часы. — Что? Что непонятно? Водку давай!

— Две двойных порции водки. Неразбавленные, — с примирительной улыбкой объяснил Лазарев официанту, который продолжал удивленно хлопать глазами.

— Честно говоря, не ожидал, — сказал Малыш, уже накладывая себе овощей и испытующе поглядывая по сторонам. — Какими судьбами в наших краях?

— Говорят, ты теперь большой человек, на самого Ивахненко работаешь.

— Да, есть малёха, — Малыш уже вовсю уплетал закуски, не дожидаясь ни приглашения откушать, ни водки. — Слежу за порядком в доках. Я у него начальник службы безопасности здесь.

— Эвон как! Поди, нечасто твой босс тут бывает с контролем.

— Да шо там, буквально месяц назад приезжал. Специалистов головастых каких-то привозил. Он ведь теперь не только яхту тут строит. Он теперь терминал тут строить будет. Слыхал, поди?

Лазарев отметил про себя «шо» и мягкое «г» собеседника, вспомнив, что тот родом откуда-то с Кубани.

— Ой, сомневаюсь я, что теперь до терминала у кого-то руки дойдут, — скептически произнес он вслух.

— Ты думаешь? Да ну там! Нефть всем нужна. Шо они, идиоты, шоб отказываться от такого куша! К тому же мэрия Роттердама в доле, она ведь совладелец порта. Так шо наш терминал — это неплохой заработок в бюджет.

— Да если б все мэрия Роттердама решала, то конечно…

Подобострастный официант приволок два больших стакана, наполненных до краев водой и льдом. Запах водки лишь угадывался.

— Так, я не понял, зараза! Что ты нам приволок! — почти заорал на него Малыш на ломаном голландском.

Китаец почти наверняка не понял из этой тирады ни слова, но тон и угрожающий вид гиганта ввергли его в ступор.

— Господи, ты столько лет уже обитаешь в Европах и не знаешь, что они тут не умеют водку иначе подавать, — постарался успокоить своего собеседника Лазарев. Подозвав жестом менеджера, который, как заметил Владимир, говорил по-голландски довольно бегло, он попросил все-таки не разбавленной водки, что было исполнено буквально через минуту.

Практически одновременно к столику подкатили тележку, на которой постоянно кланявшийся им повар нарезал утку. Малыш одобрительно глянул на птицу и тут же ухватил ногу, моментально обглодав кость, не прибегая ни к поданным к утке блинчикам, ни к овощам, ни к соусу. Почти сразу за первой утиной ногой отправилась вторая. Запив все это водкой, Малыш изобразил на лице блаженство.

— Эх, селедочки бы сейчас местной под эту водочку, — мечтательно произнес бывший спецназовец. — Согласись, лучше голландской селедки в этом мире ничего нет!

— Это верно. Я пробовал селедку в разных концах мира. Но лучше местной не едал, — согласился Лазарев, поглощая утку, завернутую предварительно в блинчик.

— Вот шо я не понимаю, так это… Не знаешь, почему они не догадались водку и селедку одновременно продавать? Ты видел здесь хоть раз кабак, где можно было бы купить селедочку и тут же залить ее чем-нибудь вроде водяры?

— Не видел, если честно. Может, не искал. А может, это они не хотят, чтобы понаехали толпы русских туристов и слопали всю их божественную селедку. Кто знает.

Водка и разговор на отвлеченную тему несколько расслабили Малыша. Но он все равно время от времени бросал настороженные взгляды по сторонам. Лазарева же по-прежнему волновал бронежилет: с чего вдруг? Поговорив еще на несколько отвлеченных тем, дабы сбавить напряжение, перешли к делу. Само собой, Владимир не стал посвящать собеседника в обстоятельства увиденного им в Ворсхотене, пересказав лишь содержание письма якобы «от Умара». По мере рассказа Малыш заметно расслаблялся.

— В общем, я навел справки. Мне сказали, что этот Умар — какая-то большая шишка в среде чеченских джихадистов в Бельгии. Больше ничего о нем не знаю. Да, кроме того, что он ходит с тростью с золотым набалдашником. Ты же лучше знаешь эту публику. Ни о чем не говорит?

— Да уж-жжж, эту публику я знаю более чем… — откинулся на спинку стула Малыш. Его вечно розовощекое лицо еще больше покраснело от водки и теперь выглядело огромным красным шаром, наподобие китайского фонаря, висящего у них над головами. — Если Брюссель, то это точно в Моленбеке надо искать, там вся эта шобла джихадистская собралась. Могу навести справки среди братвы… А вааще, Бельгия допросится скоро. Напустили черножопых, теперь только и слышно про разборки между чеченской, албанской и марокканской мафией. Одних «чехов» они во время войны в качестве «несчастных беженцев» море приняли. Помяни мое слово, скоро будет там большой «бада-бум» из-за этого. Фалалеи, блин.

Малыша уже откровенно понесло. Чувствовалось, что затронули больную для него тему. В поток расистских высказываний Лазарев старался особо не вникать, решив дать собеседнику выговориться и хоть немного расслабиться. Разведчик в это время старался обдумать план дальнейших действий.

— Ты вот с какого года в этих краях обитаешь? — Владимир даже дернулся от неожиданности, когда Малыш обратился к нему.

— Да уж третий десяток лет пошел, как я тут впервые появился.

— Вот ты помнишь, какими «белыми» были эти места в то время? Конечно, помнишь! Даже я лет пятнадцать назад столько черножопых тут не видел. И не держались они тут так нахабно. А теперь с ними цацкаются тут, распустили совсем. Тут еще нишо так, мы немало им шалапетов наставили, а в Амстердамах и Брусселях душманы совсем на голову сели. Кстати, мне тут один знакомый голландец знаешь шо рассказал? — Малыш нагнулся через стол, как будто хотел поведать какую-то жуткую тайну. — Грит, раньше в Голландии было всего три группы людей: католики, протестанты и коммунисты. И все было просто — разбирались между собой, как могли. А теперь, грит, католики и протестанты еле вааще набирают людей, шоб церкви наполнить, поэтому забыли распри между собой…

— Не знал, что Ян Бурума — твой знакомый, — довольно сухо сказал Лазарев, решивший, что пора прекращать этот поток расистского сознания.

Малыш снова откинулся на спинку стула, удивленно взирая на собеседника.

— А, ну да, начитанный ты у нас, — сказал Малыш.

— Ну, судя по тому, что ты читаешь Буруму, ты тоже решил начитанным стать.

— Ага, тип того, — Малыш взял зубочистку со стола и засунул ее в рот, после чего еще больше стал глотать слова. И это при том, что смысла некоторых из них Владимир не понимал и до того. — Понимашь, женился я недавно. На студенточке, малюкашке одной. Так всучила мне книженцию эту. Грит, «надо познавать страну обитания».