Борис Соколов - Абхазская повесть. (Художник С. Бродский)

- Были ли свидетли? - повторил свой вопрос Дробышев.

Немного подумав, сменщик ответил, что один из носильщиков видел, как Самушия бежал из буфета через пути к вагону.

- Вы его допрашивали? - перебил Федор. Тот удивленно поднял брови.

- А зачем? Понимаешь, кацо, несчастный случай. Сам виноват. Мы сообщили в отделение, они в Тифлис. Начальник пришел, по телефону говорил, приказал мертвого отправить в Доротдел. Мы нашли моториста, уложили тело в ящик, погрузили на дрезину.

Решив, что больше ничего не узнает, Дробышев поблагодарил и пошел в станционный буфет.

Сидя за одним из столиков полупустого зала и слушая, как за открытыми окнами перекликаются разноголосые гудки маневровых паровозов, Федор (в который раз) пожалел, что не владеет грузинским языком. Разглядывая зал, он заметил, что привлек внимание буфетчика. Толстый, с красным, лоснящимся, апоплексическим лицом, поминутно вытирая не особенно чистым полотенцем струящийся пот, он время от времени бросал на Федора внимательные, оценивающие взгляды. Поездов не было, местные завсегдатаи работали и могли прийти сюда только в вечерние часы, а этот неизвестный русский сидел за столиком, ничего не заказывал и только лениво посматривал по сторонам. Интриговало и то, что при нем не было никаких вещей, - значит, не пассажир. Любопытный, как все духанщики, буфетчик с удовольствием расспросил бы незнакомца, но не кого было оставить буфет, да и положение хозяина зала обязывало ожидать, когда посетитель обратится сам.

Видя, что никто не подходит, Федор постучал по пепельнице и посмотрел на буфетчика. Тот пожал плечами и в свою очередь поманил его пальцем. Как Дробешев и предполагал, пришлось пить самому и угощать своего собеседника.

Когда они кончали вторую бутылку, Федор кое-что узнал о смерти Самушия. Не так уж часто на станции происходили подобные события. Буфетчик - его звали Гиви - утверждал, что покойный сидел за столиком не один.

- Как не один? А с кем? - насторожился Дробышев. Но буфетчик так и не смог припомнить приметы собеседника Самушия.

- Сколько же человек сидело за столиком? - спросил Федор.

- Трое, - ответил Гиви. - Сидели вот там, - показал он рукой на крайний столик в углу.

- Кто их обслуживал?

- Официантка Маро.

- А где ее можно найти?

- Сейчас позовем.

Приоткрыв дверь, ведущую в кухню, буфетчик крикнул что-то, затем обернулся к Дробышеву и, наклонившись через прилавок, доверительно спросил:

- Ты из ГПУ, следователь?

Федор кивнул головой.

- Спрашивай, пожалуйста, - сказал Гиви.

- Сколько стоял поезд?

- Пятнадцать минут. Батумский всегда так стоит.

- Чего же он бежал, ведь ехал-то в Тифлис?

- Как в Тифлис? - удивился буфетчик. - Ты что-то путаешь. В Батум он ехал. В Батум! Под Батумский и попал. - Гиви присвистнул, - а тифлисский за час до этого ушел.

Это было неожиданно и странно, но Дробышев не стал спорить.

- А кто видел, как это случилось? Люди на перроне были?

- Почему не были! Много народу было. Кто встречал, кто провожал, пассажиры тоже были, - ответил буфетчик.

- А кто видел, не знаешь?

- Должно быть, никто не видел. На первом пути стоял товарный, не успели убрать. Скорый пришел на второй. Хотя, подожди. Нико видел.

- Какой Нико?

- Носильщик на станции. Когда это случилось, он в буфет приходил, говорил, что видел. Да его вызывали ваши, допрашивали. А вот и Маро. Иди сюда, Маро, человек хочет с тобой поговорить.

Федор обернулся и увидел невысокую полную блондинку с ярко накрашенными губами. Это была русская девушка. Вероятно, ее звали Марией, а не Маро. Она улыбнулась и подала руку.

- Гиви говорит, вы обслуживали вчера вечером человека, которого переехал поезд, - не отпуская ее большой, крепкой, шершавой руки, сказал Дробышев.

- Да, он за моим столиком сидел.

- Расскажите подробно и по порядку, как все это было, - попросил Федор.

Она вопросительно посмотрела на буфетчика.

- Поговори с товарищем, расскажи ему, - сказал толстяк и вернулся за стойку.

Маро пригласила Дробышева сесть за столик. Чувствовалось, что работа в ресторане приучила ее не теряться и не смущаться перед посторонними. Ей не надо было задавать вопросов, она быстро поняла, что от нее нужно, и с чисто профессиональной наблюдательностью рассказала о человеке, который, встав из-за ее столика, через несколько минут трагически погиб. Она никогда раньше его не видела, но запомнила многие характерные черточки. Из ее рассказа Дробышев узнал, что Самушия вошел в зал с двумя мужчинами. (Маро подробно описала их). Один из них заказал вино, водку и еду. Пили много, почти не закусывая. Она немного знает грузинский разговорный язык и поняла, что встретились товарищи по работе. Несколько раз они называли какие-то фамилии, но она их не запомнила. Сидели за столиком, что-то около часа.

- А о чем они говорили, не слышали? - спросил Дробышев.

- Когда я подходила к столику, они замолкали. Позже, когда выпили, мне удалось услышать несколько раз слово Батум.

- И только?

Она замялась.

- Ну, говорите же, что вы слышали еще! - настаивал Дробышев.

- Мне показалось, что двое требовали, чтобы третий, ну тот, который попал под поезд, ехал в Батум.

- А он, что же, не хотел?

Она кивнула головой:

- Да!

- И еще что?

- Говорил, что в Тифлисе должен увидеть «самого».

- Кого?

- Один из них заметил, что я стою рядом и громко засмеялся. А мне велел уйти. Я не расслышала.

- А кто платил?

- Тот, который заказывал.

- Был ли в руках погибшего портфель? - поинтересовался Дробышев.

- Да, был, - ответила она.

Маро показалось, что в портфеле были деньги или документы, потому что он не выпускал его из рук. Но когда они уходили, портфель нес один из его спутников.

- Они были пьяны, когда уходили?

- Больше всех был пьян, который погиб, - объяснила Маро. - он шел, а те двое его поддерживали под руки. Знаете, - сказала она, задумавшись, - чему я удивилась? Целый час они пили и разговаривали, а как объявили о подходе батумского, заторопились, поскорей расплатились и к выходу почти бежали. А пьяный упирался. Потом слышу крик: «Человек под поезд попал!»

- А этих двоих, кто с погибшим был, раньше не видели?

- Нет, не видала.

- Почему вы их запомнили?

- Да они какие-то не такие, как все.

- Как это не такие? Чем же они отличаются? - спросил Дробышев.

Маро помялась.

- Не такие. Строгие. Не улыбнулись, не пошутили.

Маро не умела объяснить толком свое впечатление. А дело было просто. Она привыкла к фамильярностям нетрезвых посетителей, к заигрыванию, к ощупывающим взглядам, двусмысленным шуткам. А эти люди не обращали на нее никакого внимания. И это было непривычно.

- Вы их после катастрофы не видели?

- Нет, они не появлялись.