Лев Овалов - Букет алых роз. Повесть

Ее родители были слишком обременены служебными делами. Евдокимову уже приходилось сталкиваться с такими очень занятыми родителями, когда их детей уличали в неблаговидных проступках; слишком много рассуждали они о воспитании всего поколения, и поэтому у них не оставалось времени подумать о воспитании собственных детей!

«Эх, будь я ее отцом, - думал Евдокимов, - выдрал бы я ее раз-другой, узнала бы она у меня, где раки зимуют, и сразу взялась бы за ум. А то что это такое: «Галочка, не утомляйся!», «Галочка, не изводи себя!», «Галочка, ешь побольше фруктов!», «Галочка, не промочи ножки!». Противно слушать! По мнению Евдокимова, в воспитании Галочки недоставало палки.

Но Галина была ему необходима, он нуждался в ее помощи, и он решил самолично возместить пробел в ее воспитании.

Наживку он придумал самую подходящую для нее.

Он, как обычно, вызвал ее по телефону:

- Галочка?

- Дмитрий Степанович, мне скучно!

- Подите и погуляйте.

- Я еще не одета.

- Да ведь двенадцать часов!

- Я легла в пять…

Такой разговор мог продолжаться бесконечно; Евдокимов сразу взял быка за рога.

- Галочка, у вас есть неоновая блузка? - спросил он.

- Вы хотите сказать «нейлоновая»? - поправила она Евдокимова.

- Я хочу сказать то, что говорю. Именно неоновая.

- Я не понимаю, - сказала Галина. - Есть перлон, нейлон…

- Вчерашний день, - пренебрежительно сказал Евдокимов. - Перлон и нейлон уже выходят из моды, в Америке все кинозвезды носят кофточки только из неона.

- Неон… Неон… - Галина задумалась. - Это стекло или дерево?

- Это газ, - ответил Евдокимов. - Благородный газ. Им пользуются для рекламы. Видели светящиеся вывески?

- Ах, да-да! - вспомнила она. - Аргон синий, а неон красный, я не ошибаюсь? Так вы говорите, неон?

- Я говорю, из неона делают кофточки, - сказал Евдокимов.

- Красные? - замирающим голосом спросила Галина.

- Всякие, - ответил Евдокимов. - Ни одна порядочная девушка не может обойтись в наши дни без неоновой блузки.

- Но где же ее взять? - жалобно пролепетала Галина. - Я не знаю.

- А я знаю, - категорически заявил Евдокимов. - У нас в институте. Один наш сотрудник только что вернулся из Америки и привез несколько неоновых кофточек. Ему срочно нужны деньги, и я сразу вспомнил о вас.

- Ох! - у Галины даже голос перехватило от волнения. - Вот теперь я вижу, что вы мне друг. Вы скажите, чтобы он никому не отдавал. Я возьму все. Как мне с ним встретиться?

- У нас в институте, - сказал Евдокимов. - Но учтите, он очень торопится.

- Голубчик, Дмитрий Степанович, я сейчас оденусь! - взмолилась Галина. - Куда приехать?

- Никуда, - ответил Евдокимов. - Я сам за вами заеду.

- Ах, благородный газ! - заверещала Галина. - А вы сами видели? Что-нибудь особенное?

- Видел, особенное, - сказал Евдокимов. - Одевайтесь, я сейчас приеду.

Он дал ей пятнадцать минут на сборы. Галина так заинтересовалась новинкой, что не заставила себя ждать. В машине она нежно пожала Евдокимову руку.

- Ах, Дмитрий Степанович, я этого никогда не забуду…

Они подъехали к учреждению Евдокимова.

- Выходите, - сказал он ей.

Они вышли.

- Разве это институт? - спросила Галина. - Куда вы меня привезли?

- Куда надо, - ответил Евдокимов. - Входите.

- Запомните, - вызывающе сказала Галина, если кофточек не будет…

- Будут вам ваши кофточки! - сказал Евдокимов и отворил дверь. - Входите же!

Они вошли в подъезд. У входа стоял вахтер; сбоку у него на ремне висела кобура с пистолетом. Евдокимов показал свой пропуск. Вахтер козырнул.

Евдокимов небрежно кивнул в сторону Галины.

- Эта со мной…

Они поднялись в лифте. Пошли по коридору. Евдокимов открыл дверь своего кабинета.

- Заходите.

Они вошли в кабинет. Евдокимов указал Галине стул возле стола, сам сел за стол.

- Садитесь.

Галина села. Она уже сообразила, что никаких кофточек ей здесь увидеть не придется.

- Дмитрий Степанович, что это значит? - строго спросила она. - Куда это вы меня привезли?

Он сказал ей куда. Она вдруг заговорила несвойственным ей языком.

- Сейчас же меня отпустите, мне здесь делать нечего, - надменно заявила она. - Я честный советский человек…

- Молчите! - приказал ей Евдокимов.

Она заморгала, точно рассматривала Евдокимова сквозь покрывающую ее глаза пелену.

- Вы паразитка, сидящая на шее у своих родителей, вот кто вы такая, - холодно произнес Евдокимов.

- Как вы смеете! - сказала ему Галина, хотя голос ее звучал не слишком уверенно. - Сейчас же уведите меня отсюда!

- Сидите и молчите! - прикрикнул на нее Евдокимов.

Галина обиженно поджала губы.

В комнате наступило напряженное молчание. Евдокимов молчал, молчал нехорошо, мрачно, неприязненно.

Это молчание тягостно действовало на Галину. Лучше бы он о чем-нибудь ее спрашивал… Лучше бы ругался!

- Значит, вы не тот, за кого себя выдавали? - съязвила Галина, пытаясь прервать молчание. - Теперь я вижу, какой вы физик…

- Да помолчите же! - сердито произнес Евдокимов.

Оставалось только оскорбиться и молчать. Галина это и сделала. Она замолчала. Она решила не проронить больше ни слова. Не скажет ни слова, если даже Евдокимов будет ее о чем-нибудь спрашивать. Она тоже поиграет на его нервах.

Но Евдокимов ни о чем ее не спрашивал. Он сидел и молчал. Чего он от нее хочет? Это было невыносимо…

Сколько прошло времени? Как назло, Галина впопыхах забыла надеть часы. Десять минут, час, сто? Чего ему от нее надо?

- Может быть, вы даже и не Евдокимов? - нарушила она молчание.

- Молчите! - сказал он и опять замолчал.

Нигде никаких часов… Тишина.

Галине показалось, что она слышит тиканье каких-то часов.

Раз, два, три, четыре, пять…

Она принялась отсчитывать секунды. Досчитала до тридцати четырех и сбилась со счета. А может быть, никаких часов нет и это ей просто кажется?

Нет, в самом деле, чего он от нее хочет?

- Вы меня гипнотизируете? - жалобно спросила она.

- Молчите, - повторил он.

Черт проклятый! Вот вляпалась она в историю… Для чего он сюда ее привез?

Она покупала контрабандные чулки… Нужны ему эти чулки! Она дала Лизе денег, чтобы та могла их кому-то сунуть и не поехать после окончания института на периферию… Нужна ему эта периферия, да он и не может знать, что она давала Лизе деньги…

Господи, хоть бы он о чем-нибудь ее спросил!

Это все из-за Роберта. Из-за этих проклятых танцев…

Зачем она ездила в это отвратительное кафе на улице Горького и болталась там с иностранцами?.. Дура несчастная!

И в самом Эджвуде нет ничего хорошего… Зачем она только с ним таскается?

Отец звал ее с собой на охоту, так она с ним не поехала, а с этим Эджвудом таскается под Москвой на лыжах, и он же жрет ее шоколад… Он потому с ней и таскается, что она дочь ответственного работника… Куда они ни забредут, где их ни спросят, «ах, я дочка Вороненко!», все извиняются, ему это очень удобно…