Лев Овалов - Букет алых роз. Повесть

Черт проклятый, да заговори же ты наконец!

И Галина не выдержала.

Она заревела…

Заревела по-настоящему, по-всамделишному., без ахов и охов, без закатывания глаз, так, как она ревела в детстве, когда ребята тузили ее за то, что она показывала им язык!

- Неоновая кофточка понадобилась? - заговорил, наконец, Евдокимов. - В обыкновенных ходить не можете? Нет, таких кофточек еще не придумали. А заработали ли вы хоть на самые простые чулки? Подавай перлон, нейлон… А известно вам, что вы всего в двух минутах от тюрьмы? Известно, чем занимается ваш Роберт? Грязный шпион, вот он кто, этот Роберт! А вы его соучастница. Молчите, молчите, не возражайте! Я вам покажу, чем вы занимаетесь.

Он полез в стол и достал оттуда завязанную папку.

- Вот, смотрите, - сказал он, развязывая шнурки и доставая из папки какие-то фотографии. - Галина Вороненко у реки. А что сзади? Железнодорожный мост. Галина Вороненко в поле. Бабочек ловит! Цветочки собирает! А сзади - вон, видите, завод. Очень важный завод. Галина Вороненко мчится с горы на лыжах. А вдалеке аэродром. Да, да, вы и не знали даже, что это аэродром, а это аэродром! И все эти снимки сделаны с помощью Галины Вороненко. Железнодорожный мост, оборонный завод, учебный аэродром. Очень ему нужна Галина Вороненко! Такими, как вы, хоть пруд пруди!

Он показал ей снимки.

- Он их отправил с кем надо и куда следует, - объяснил Евдокимов. - Это копии с них.

Евдокимов укоризненно покачал головой.

- «Я Вороненко, я Вороненко»! - передразнил он ее. - А теперь вот, смотрите, чем занимается эта Вороненко…

Галина полезла в сумочку, вытащила носовой платок, решительно обтерла лицо; ее платочек сразу стал похож на тряпку, какой художники вытирают свои кисти.

- Дмитрий Степанович, - сказала она хриплым голосом. - Не надо. Я больше не буду.

- Ну а что вы будете?

- Я пойду работать.

- Врете.

- Честное слово!

- Да вы ничего не умеете делать! Вы пуговицы себе не можете пришить.

- Увидите. Я не хочу, чтобы папа имел из-за меня неприятности.

- Вы даже стирать не умеете.

- Я буду стирать. Вот увидите.

- Вам подавай только перлоны да нейлоны.

- Да я теперь Роберта на выстрел к себе не подпущу. Честное слово, я с ним больше не встречусь!

- Э, нет, так нельзя, - возразил Евдокимов. - Наоборот, встретитесь и поможете мне, нам, своему папе.

- Да мне Эджвуд не нужен совсем! - воскликнула Галина. - Пропади он пропадом!

- И мне не нужен, - сказал Евдокимов. - Но зато очень нужно выяснить, чем он занимается.

- Во всяком случае, когда бывает со мной, занимается не шпионажем.

- Вы дура, Галочка, - мягко возразил Евдокимов.

Он вышел из-за стола и сел с ней рядом.

- Расскажите мне, как вы проводите с ним время, - попросил ее Евдокимов. - Что делаете, где бываете - все.

- Ну, как… - смутилась Галина. - Он катает меня в машине. Ездим за Москву. Иногда берем с собой лыжи. Ходим по лесу. Потом завтракаем.

- Пьем коньяк, - добавил Евдокимов, - фотографируемся…

- Нет, после того как у него были неприятности, он теперь мало снимает, - сказала Галина. - Он теперь увлекается радио…

- То есть как это «увлекается радио»? - заинтересовался Евдокимов. - Слушаете передачи?

- Нет, он любитель-коротковолновик, - объяснила Галина. - У него в машине приемник, и он говорит, что в отдалении от Москвы помех гораздо меньше.

- А куда вы ездите? - спросил Евдокимов.

- Чаще всего вдоль Курской дороги, - сказала Галина. - Там удивительная природа.

- Станция Льговская? - быстро спросил Евдокимов. - Деревня Тучково?

- А вы откуда знаете? - удивилась Галина. - Вы что, следите за мной?

- За кем же мне еще следить? - насмешливо сказал Евдокимов. - Я же в вас влюблен!

- А может быть, вы и в самом деле меня ревнуете? - спросила Галина, впадая вдруг в прежний тон и прищуривая глаза.

- Перестаньте ломаться, я уже сказал! - одернул ее Евдокимов. - Говорите: часто вы туда ездите?

- Ну, это зависит от того, как складываются у Эджвуда дела, - объяснила Галина. - По вторникам обязательно, во вторник у него выходной.

- И в этот вторник он тоже собирался ехать с вами за город? - осведомился Евдокимов.

- Разумеется, - сказала Галина.

- И вы будете ходить на лыжах? - спросил Евдокимов.

- Если я захочу, - сказала Галина и повторила: - Если захочу.

- Так вы захотите. Понятно?

- Нет. Почему это я захочу?

- Потому что так нужно, - наставительно пояснил Евдокимов. - Вы поедете с ним за город, пойдете на лыжах, уйдете как можно дальше от машины…

Он испытующе посмотрел на Галину.

- Вам действительно отец дороже этого Эджвуда? - серьезно спросил он.

- Ну как вы можете об этом спрашивать! - воскликнула Галина. - Отец - и какой-то…

Она не нашла подходящего слова.

- Так вот, - сказал Евдокимов. - Уйдите подальше от машины и любыми средствами задержите Эджвуда около себя.

Галина с интересом посмотрела на Евдокимова.

- Это очень важно? - спросила она, обретая прежнюю самоуверенность.

- Да, - сказал он. - Очень. Захватите с собой часы. От пяти до шести вы и Эджвуд должны находиться далеко от машины. Обманите его, сделайте вид, что повредили себе ногу, но сумейте задержать. Это будет для вас проверкой, мы увидим, действительно ли вы дочь своего отца.

- Для этого мне не понадобится ломать себе ноги, - самоуверенно сказала Галина. - Увидите!

- Увидим, - сказал Евдокимов. - Помните, во вторник от пяти до шести, и смотрите, не вызовите в своем друге каких-либо подозрений, иначе нам обоим с вами несдобровать.

Эджвуд свернул на проселочную дорогу на семьдесят третьем километре.

Он выехал из Москвы вдвоем с Галиной в полдень. Эджвуд сам вел машину, Галина сидела рядом. Оба были в лыжных костюмах. Погребец с провизией лежал на заднем сиденье. Лыжи были укреплены сверху, там было устроено для этого особое приспособление.

В лесу было тихо. Зима стояла мягкая, с частыми оттепелями. Снег на ветвях таял, к вечеру начинал дуть северный ветерок, подмораживало, ветви покрывались ледяной коркой. Деревья казались хрупкими, сказочными. Ели, не часто попадавшиеся между берез, походили на каких-то мохнатых чудовищ. Воздух был свежий и резкий.

Километрах в четырех от шоссе, там, где проселок разветвлялся и один из его рукавов углублялся в самую чащу, Эджвуд остановился.

- Здесь, - сказал он. - Мне здесь нравится, а вам?

- Все равно, - сказала Галина. - В лесу везде хорошо.

- Будем немножко завтракать? - спросил Эджвуд.

- Я не проголодалась, - сказала Галина.

- Нет, будем немножко есть, - сказал Эджвуд.

Он достал из погребца несколько сандвичей, приготовленных одним из трех его лакеев, и налил коньяку в две серебряные стопки.

- Прошу! - пригласил он Галину картинным жестом. - Маленький аперитив перед прогулкой.