Марк Максим - Cмерть Анны Ор

Ее глаза заглянули в глаза Казарина с вызовом:

— Итак — мы поедем кататься?..

Казарин кивнул головой: его серые глаза слегка потемнели…

Когда автомобиль понес их по улице, леди Эдит, перегнувшись к шоферу, сказала ему:

— Ванг, мы едем кататься… Поэтому дайте скорость: я люблю быструю езду…

Откинувшись, она процитировала Киплинга:

И снова заглянула в холодные спокойные глаза Казарина:

— Но вы так спокойны, как будто изучаете карту Черноморского побережья?..

Казарин резко обернулся:

— Я не изучаю карты Черноморского побережья…

Леди Эдит рассмеялась:

— Ах да, нам, бедным женщинам нельзя знать секреты офицеров разведки… Но я однажды, все-таки, видела у вас в руках карту побережья…

— Где?..

Леди расхохоталась, очень довольная тем, что заинтересовала Казарина:

— Угадайте!..

— Я не могу угадать…

— Попробуйте…

— Но ведь ничего не выйдет…

Леди Эдит снова расхохоталась:

— Ну, довольно… Ванг сегодня везет прекрасно, правда?..

В этот момент автомобиль остановился: Ли-Ванг, обернувшись, сказал коротко:

— Камера лопнула, надо переменить, миледи…

Его косые глаза на мгновенье остановились на Казарине. Это длилось одну секунду, но леди Эдит заметила этот взгляд…

Правда, шампанское шумело в ушах миледи, правда, это был мимолетный, случайный взгляд, но леди Эдит, заметив его, вздрогнула:

— Становится сыро, — сказала она неожиданно другим голосом…

Затем, как бы решив что-то, снова рассмеялась:

— Пока Ли-Ванг будет менять камеру, вы должны рассказать мне, мистер Казарин, о своем прошлом…

Взгляд Казарина встретился с глазами леди Эдит:

— О прошлом?..

— Да. Я чрезвычайно интересуюсь вашим прошлым. Я вообще интересуюсь вами: это не льстит вам?..

И снова в этот момент леди Эдит пришло в голову, что она когда-то уже видела это или подобное этому лицо, с коротко остриженными волосами, с упрямой складкой у бровей и с этими стальными глазами, которые ее так притягивали…

— Прошлое, — сказал Казарин глухо, так показалось леди Эдит…

Затем, слегка пожав плечами, он добавил:

— Разве это так важно?.. Существует настоящее: вот ночь, темная улица, Ли-Ванг, который возится с камерой, и мы с вами, и эта страна, объятая пожаром революции, и сотни тысяч людей, сражающихся сейчас на фронте…

Он оборвал:

— Кажется, Ли-Ванг кончает?..

Леди Эдит пристально посмотрела на него:

— Вы чисто русский?..

— Конечно…

— Странно, мне часто кажется, что я уже видела вас где-то, а между тем я впервые в России…

— Я бывал в Англии…

— Вот как?.. Когда?..

— Много лет назад…

— В командировке, вероятно?..

Казарин кивнул головой:

— Да…

Леди Эдит хотела спросить, в какой именно командировке, но оборвала и опять рассмеялась:

— Вы, вероятно, недовольны этим допросом: вы больше привыкли допрашивать сами…

Казарин промолчал… Ли-Ванг, вынырнув из темноты справа, сказал:

— Сожалею, миледи: машину нельзя исправить, поврежден карбюратор…

Он установился косыми глазами на леди Эдит:

— Миледи прикажет отыскать экипаж?

— Кэб, — смеясь, сказала леди, — нет, не нужно, Ли-Ванг, мне хочется пойти пешком… Мы пойдем…

— Слушаюсь, миледи, — сказал Казарин.

Они сошли с автомобиля… И снова леди Эдит уловила краткий, мимолетный взгляд, которым обменялись шофер и Казарин… Они пошли по темной улице, манто все время сползало с плеча леди Эдит, она смеялась коротким отрывистым смехом…

— Где вы живете? — неожиданно спросила она…

— Недалеко, — ответил Казарин, — за углом…

И, совершенно внезапно, леди Эдит прижалась к Казарину…

— Я хочу посмотреть, как вы живете…

Заметив удивленный взгляд Казарина, леди Эдит сказала раздраженно:

— Ах, да, этикет и правила приличия лучшего лондонского общества… Устав, предписанный ее британским величеством королевой…

Она снова посмотрела на Казарина:

— Но мы на Востоке!.. Мы на Востоке, мистер Казарин, в стране, объятой революцией и интервенцией и еще Бог знает чем… И через две недели я уезжаю, я уезжаю в Каир… Можно мне будет вспоминать вас, небольшое приключение в стиле Мопассана в стране гражданской войны…

— Вы знаете литературу довольно хорошо, — сказал холодно Казарин…

— О да, мы, британки, занимаемся ею очень охотно… Чего нельзя, кажется, сказать о русских женщинах… По крайней мере я не слышала ни одной цитаты из уст нашей приятельницы, очаровательной мисс Ор… Не правда ли?..

Коротко Казарин сказал:

— Если миледи хочет мне нанести визит в такое необычное время — мы должны свернуть направо…

Они пошли молча… Леди снова поправила манто и опустила голову, прислушиваясь к шагам, звучавшим но панели…

Когда вспыхнуло электричество в комнате Казарина, леди Эдит сказала нервно:

— Гардины… гардины у окна надо опустить, все-таки…

Казарин занялся этим… Расхаживая по комнате, леди осматривала ее, затем она сказала, увидев, что Казарин смотрит на нее:

— Мистер Казарин, мы сядем на диван и, все-таки, я надеюсь послушать о вашем прошлом… Мы устроим элегический вечер воспоминаний в пять часов утра…

Казарин оставил гореть только большую лампу под абажуром темно-синего цвета… Леди Эдит глядела на него искрящимися глазами:

— Вы всегда так холодны и уравновешены…

Улыбка скользнула по лицу Казарина и спряталась в углах губ:

— Профессия, миледи… Без этого нельзя было бы состоять в разведке… А это мне нужно…

Леди удивилась:

— Нужно?.. Я думала, что джентльмен только в случае крайней нужды…

Но сейчас же она оборвала:

— Простите… Итак, мистер Казарин, я слушаю…

Леди Эдит полулежала на мягких подушках дивана…

Глаза Казарина, блестя в синеватом полусвете, глядели на нее пристально и серьезно…

Он хотел что-то сказать, но стук в дверь перебил его…

— О… — сказала леди Эдит встревоженно, — какой ранний визит…

Казарин вскочил… И снова леди Эдит успела заметить в этот момент, как сквозь обычное лицо, холодное спокойное лицо Казарина, проступило новое, которое леди Эдит где-то смутно видела…

Он сказал тихо, чужим голосом:

— Я сейчас посмотрю…

Стук повторился… Подойдя к двери, Казарин спросил тем же чужим голосом:

— Кто?..

— Можно? — спросил женский голос…

Дверь распахнулась и на пороге показалась Анна Ор, смертельно бледная…

Казарин автоматически закрыл за ней дверь… И мертвое молчание воцарилось в этой комнате, тускло освещенной лампой под синим абажуром…

Это молчание длилось не менее минуты… Затем, прерывающимся голосом, Анна Ор сказала:

— Мне было так жутко… Я помешала, простите, я помешала…