Вячеслав Тычинин - Трое из океана

— Аро!

— Я здесь, шеф, — так же тихо отозвался человеческий голос.

Нырнуть под цистерну, вскарабкаться с помощью Аро в открытый люк и залечь врастяжку в тесном кольцевом пространстве было делом нескольких секунд. Перед тем как захлопнуть крышку люка, Дрю спросил:

— Радиограмма центру передана? Хорошо. Ответ?

— «Будет исполнено».

— Отлично. Давай сюда резак и ракетницу. Уходи. Там кто-то идет. Через Красавку получишь указание центра, когда, где и как переходить границу. До встречи в Штатах!

Крышка люка закрылась. Теперь только тонкая овальная линия обозначала ее на корпусе цистерны. Аро схватил ком снега и запорошил крышку, затем выскользнул из-под цистерны, зашагал к хвосту состава, держась в тени. И вдруг:

— Стой!

Нервы Аро ожгло словно электрическим разрядом. Но он еще надеялся, что это — ошибка. «Не останавливаться. Как будто не мне. Уходить».

— Стой! Сто-ой! — прозвучало сзади.

Шифровка Яковлева вместе с указаниями генерала Доронина подоспела в Сосногорск после полуночи. Дежурный по отделению КГБ, ознакомившись с содержанием радиограммы, тотчас вызвал квартиру Канина.

Ночь обещала быть бурной. Предвидя это, Канин успел выпить дома чашку крепкого кофе без молока, умылся ледяной водой и теперь чувствовал себя бодрым и свежим.

Диспетчер гаража, взволнованный звонком из КГБ, да еще в такое неурочное время, сбивчиво доложил, что шофер Горюнов находится в рейсе, должен вернуться завтра к полудню, выехал, как всегда, на своем грузовике ЗИЛ номер УВ 88–45. Вскоре по всем дорогам, выходившим из Сосногорска, пошли машины с патрулями, получившими задание найти и взять Горюнова.

Одновременно Канин выслал две оперативные группы: одну на квартиру Горюнова, другую — на вокзал. Горюнов мог появиться и там.

Не довольствуясь этим, Канин сам обзвонил наружные вахты ракетодрома и приказал охране усилить наблюдение.

Канин еще сидел у телефона, разговаривая с последней вахтой, когда к зданию отделения КГБ подъехала машина с вокзала. В кузове ее сидел Аро.

Шпиону пришлось связать руки и ноги, прежде чем сажать в машину: он отбивался, хрипел от злобы. На перекошенное темное лицо Аро нельзя было смотреть без внутреннего содрогания. Такое ощущение возникает у человека, даже находящегося в безопасности, когда он видит ядовитую змею, которая свивается клубком, становится на хвост, пытаясь броситься и ужалить.

Еще полчаса тому назад Аро предвкушал скорое возвращение в Обручев, а оттуда в Штаты. Все самое опасное осталось позади. И вот обезоруженный, спеленутый по рукам и ногам, он едет на допрос. Было от чего прийти в бешенство!

Канин осмотрел рацию, пистолет и служебное удостоверение «сцепщика» со станции Обручев. С первых же слов майор убедился, что сейчас допрашивать вражеского лазутчика бесполезно. Сцепив челюсти, не мигая, Аро смотрел прямо в глаза Канину зрачками, суженными, как у кошки при ярком свете.

— Что вы делали на станции? Имя? С кем должны были встретиться?

Аро не разжимал зубов, глядя все так же ненавидяще, в упор.

— Увести его. Позже разговорится.

Когда Аро увели, Канин предупредил своих подчиненных:

— Не сводите с него глаз. Молодчик заядлый. Переоденьте, исследуйте одежду и обувь. А вы, товарищ старший лейтенант, сейчас же вылетайте в Обручев. Выясните все об этом «сцепщике». Докладывайте каждые час-полтора о результатах.

Выслушав доклад о поимке Аро, Канин глубоко задумался. Многое оставалось для него неясным. Судя по всему, это Аро, о котором сообщал генерал Доронин. По крайней мере, внешность сходится. Надо полагать, он прибыл из Обручева с составом горючего для связи или помощи Горюнову. Но какое задание дал ему главарь группы? Успел ли Аро передать что-либо с помощью отобранной у него рации? Где место встречи? У Аро не нашлось ни фотоаппарата, ни магнитной мины с часовым механизмом, ни радиомины, ни пропуска в зону. Пистолет и рация. Это все. Каков же вывод?

Ответить на эти вопросы мог только Аро. Но он молчал.

Молчал и Прозоров. В эти минуты он лежал в городской больнице пластом, не приходя в сознание, несмотря на все усилия врачей. На станции, пока подоспела помощь, Прозоров потерял много крови. Владимир был тотчас доставлен в больницу, и теперь врачи считали, что его жизнь после переливания крови и операции вне опасности, но не надеялись на скорое возвращение сознания.

Взвесив все обстоятельства, Канин пришел к убеждению, что держать на станции состав с дибораном нет никакого смысла, и распорядился пропустить его в зону после особо тщательного осмотра.

Передышка не затянулась. Первый же звонок из Обручева заставил Канина вскочить со стула. Его помощник нашел и задержал Марианну Жохову, квартирную хозяйку Аро. Поняв, что ее дело проиграно, Марианна сразу же дала ценнейшие показания о похищении пропуска у конструктора Павлищева и своей связи с резидентом.

Оперативная группа на автомобиле помчалась по ночным улицам Сосногорска к дому, где жил Павлищев.

Викентий Осипович не спал. С тех пор как он попал в клещи врага, сон редко посещал его. Смелый умирает однажды, трус — тысячу раз. За эти бессонные ночи и тревожные дни Павлищев совсем извелся. Под глазами легли черные круги, щеки обвисли, нервный тик поминутно дергал веки.

Сослуживцы заметили, что с Викентием Осиповичем происходит что-то неладное. Приходилось по нескольку раз спрашивать его, чтобы получить ответ.

— А? Да, да. Сию минутку, — как будто очнувшись, бормотал Павлищев, когда к нему обращались.

— Что с вами, Викентий Осипович? — удивлялись конструкторы и чертежницы.

— А? Нездоровится. Сердце пошаливает. И вот здесь, в затылке, ломит, — лепетал Павлищев.

Он сознавал, что губит себя своим поведением, обращает на себя всеобщее внимание, но не мог совладать с паническим страхом, захлестывавшим его.

Анна Михайловна уже ни о чем не спрашивала мужа. Она только тихо плакала. Господи, когда же это кончится? Что с Викентием? Почему он ничего не говорит, что случилось?

Едва лестница заскрипела, Викентий Осипович вскочил с кровати, безумными глазами уставился на дверь. «Идут!»

Требовательный стук. Потом звонок.

Павлищев еще нашел в себе силы подтащиться к двери. Анна Михайловна встревоженно приподнялась.

— Кто там? — приник губами к замочной скважине Викентий Осипович.

— Откройте!

Павлищев схватился за грудь. Чья-то сильная рука медленно сжала его сердце и больше не отпустила. Анна Михайловна пронзительно закричала над телом мужа.

Пока происходили события на станции и в городе, состав с дибораном подошел к стартовой площадке.

Замурованный в своем тесном и холодном убежище, Дрю слышал возбужденные крики людей, шум борьбы, потом долго томился в неподвижном составе и, лишь почувствовав толчки, вздохнул с облегчением.