Джон Пирсон - Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007

Как всегда в подобных случаях, оба молодых человека задавали себе один и тот же вопрос: как они могли так жестоко ошибиться друг в друге? Эндрю был серьёзным инженером, склонным к одиночеству, чем-то вроде пуританина. Кроме того, у него не было денег — работа в Бирмингеме приносила мало дохода. Тогда Моник в первый (и не в последний) раз проявила своё недовольство. Эндрю принял предложение от «Метрополитен-Виккерс», и они уехали в Германию.

К тому времени как они прибыли в Ваттеншайд, Моник вновь была беременна. После рождения Джеймса оба мальчика жили в состоянии полной идиллии, окружённые родительской любовью и заботой, и ни в чём не нуждались. Дом в Ваттеншайде имел свой собственный сад и был полон слугами, няньками, собаками и лошадьми. Летом семья отдыхала на побережье Балтики или в низине Рейна, а Рождество проводила в Гленко, где на этот праздник собирались все Бонды, как это водилось в старинных родовых племенах.

В Гленко Джеймс впервые познакомился со своим дедом по отцовской линии — стариком Арчи. Дед пугал его; он говорил с таким сильным шотландским акцентом, что маленький Джеймс, который к тому времени лучше говорил по-немецки, чем по-английски, почти ничего не понимал из того, что горланил этот дедушка. Были там и другие родственники, которые пугали его — вечно пьяный дядя Грегор, и богатый, но скупой дядя Ян. Единственной тамошней родственницей, к которой оба мальчика питали уважение, была тётя Чармиан — сестра отца, муж которой погиб под Пашендалем спустя три недели после их свадьбы. Она проживала в Кенте, выращивала георгины и верила в бога.

Джеймс Бонд обожал свою мать. Он и поныне хранит её миниатюру, считая её образцом женственности. Говоря о ней, он использует слова «свежая», «яркая», «неотразимая». Никакие её романы, эксцентричность и некоторая экстравагантность не могут затмить его память о ней.

Несчастные браки часто производят преданных детей — и Бонды здесь не были исключением. Также Бонд уже в детстве обнаружил в себе и другие немаловажные качества. Во-первых, недюжинную силу: начиная с девяти лет он мог запросто побеждать своего старшего брата в кулачном бою — и делал это довольно часто. Другим его важным качеством была страсть к еде; в какой-то период времени она даже сделала его упитанным. (Как отмечал Флеминг, и в более старшем возрасте Бонд предпочитал двойную порцию своих любимых блюд.)

Ещё одной особенностью детства Джеймса были постоянные скитания. После того как Моник отказалась обосноваться в Бирмингеме, а потом закончилась и работа Эндрю в Руре, семья переехала в Египет. Три года Эндрю работал там консультантом по возведению дамбы на Ниле, под Асуаном. К тому времени Джеймсу было уже пять, и он стал искать себе приятелей. Вскоре у него была своя группа мальчиков из их района — в основном египтян. Джеймс быстро нашёл с ними общий язык и стал их лидером. С этим у него проблем не было — по личностному развитию он опережал свой возраст. За братьями Бондами присматривала пожилая французская гувернантка. Джеймс легко ускользал от неё и подолгу бродил по улицам города с его бандой беспризорников. Иногда они играли вдоль реки, а иногда шныряли по рынку, собирая оброненные монеты или играя с другими мальчишками.

Как-то, когда Эндрю был в длительной командировке, у Моник появился новый поклонник, и ей некогда было присматривать за сыном — тогда у Джеймса появилась возможность хорошо изучить арабский язык (позже, из-за отсутствия практики, он его, к сожалению, подзабыл), который в сочетании с его тёмными волосами практически сделал его арабом. Бонд запомнил случай, когда они с мальчишками стояли возле одного из больших отелей Каира и рассматривали прибывающие туда машины. Из одного из подъехавших к отелю роллс-ройсов вышла женщина, в которой Джеймс узнал свою мать. Следом за ней вышел какой-то противный толстяк с моноклем (деловой партнёр его отца), и Джеймс удивился, что она делает в его компании. Он обратился к ней с этим вопросом, но хитроумная г-жа Бонд сделала вид, что не признала в уличном арабе своего сына. Когда он спросил её об этом на следующий день, то она вышла из себя, сказав, что он обознался, и прогнала его в свою комнату. Этот урок женского коварства он запомнил на всю жизнь.

После очередного семейного кризиса (а мальчики к ним уже привыкли), Эндрю Бонд решил, что каирская жара отрицательно действует на здоровье его жены, и семья перебралась во Францию. Для Эндрю выходило так, что чем хуже был его брак, тем лучше становилась его карьера, и вскоре он стал одной из ключевых фигур компании «Метрополитен-Виккерс». Во Франции ему предстояло контролировать строительство электростанции. Он вновь приобрёл для своей семьи дом — рядом с Луарой, недалеко от Шинона, и всё началось сначала. Теоретически деньги в семье были, но их всё равно никогда не хватало. Моник была в постоянном раздражении. Слуги приходили и уходили.

В целом Франция устраивала Джеймса. Он легко усвоил французский язык, полюбил местную еду, а также познакомился с новыми друзьями — лодочниками, пьяницами, жандармом, а также хозяйкой одного из кафе. Там же он и впервые влюбился — в дочь мясника — черноглазую умную девочку двенадцати лет, которая обманула его ради более старшего мальчика, у которого был велосипед.

Во Франции они прожили год, а потом мир для Джеймса Бонда вновь переменился. На этот раз (а на дворе был уже 1931 — ый), компания «Метрополитен-Виккерс» выиграла контракт с советским руководством на построение сети электростанций вокруг Москвы в рамках сталинской политики по индустриализации СССР. Эндрю Бонд отправился туда вместе с передовой группой британских инженеров, а через три месяца вслед за ним отправилась и вся его семья. Французский представитель «Метрополитен-Виккерс» заказал для них спальный вагон первого класса, и из деталей поездки Бонду запомнились белые перчатки официантов в вагоне-ресторане, минеральная вода, настольная лампа рядом с кроватью, а также то, что Флеминг называл «убаюкивающим поскрипыванием деревянной обшивки маленького купе».

В один из вечеров, когда поезд замедлил ход и за окном показались красно-белые столбы советской границы, Джеймс Бонд впервые увидел советского милиционера — крупного тихого человека в тёмно-синей униформе и фуражке с красной звездой. Тот проверил их документы, после чего служащие станции помогли им пересесть в московский экспресс — симпатичный поезд дореволюционного периода. На сей раз купе, предоставленное Бондам, было оборудовано лампой с розовым абажуром и имело медную отделку. Кормили здесь даже лучше, чем в предыдущем поезде, и именно здесь Бонд навсегда полюбил икру. Когда же на следующий день они прибыли в Москву, то испытали нечто вроде шока.